Виктор Ааб - Старое новое предприятие. 1988 год. Телефонный начальник

Зачем, для чего – кому нужно через такое, – постижение высокого философского смысла? Уверен – многие, как и я – выходят из кинотеатра в смятении, хотя, не показывают вида о своём состоянии – с беспорядочностью в мыслях и в растерянности.

Гласность, в своём триумфальном шествии, явно перешагнула рамки дозволенного, с шокирующей смелостью. И я совсем не уверен, что гадливая информация, излитая ею на нормальных людей, – полезна им, и нуждается в выставлении на всеобщее обозрение, в том числе, и присутствующим в кинотеатре, детям и подросткам.

Как-то по-новому раскрывает Гласность нашу жизнь. А если точно – не только нашу, а уже, по сути, прожитую, наших отцов и дедов. И как-то, тоже, через контрасты. Недавнее, безудержное восхваление позитивной исключительности нашей нынешней жизни резко сменяется отображением самых мрачных её сторон.

Вот, и недавняя статья «Не могу поступиться принципами» безызвестной Нины Андреевой, вдруг, неизвестно откуда появившейся! Статья, откровенным диссонансом выделившаяся, вдруг, из общего направления хода мыслей, и оценок, недавнего прошлого нашей страны, заданного современными идеологами. В статье – попытка защитить это прошлое, попытка остудить горячие головы, занимающиеся, сейчас, шельмованием дел и действий бывших вождей партии и государства.

Статья замечена. И замечена, в первую очередь, потому, что отповедь позиции автора, усмотревшего вред в расширяющейся кампании Гласности и открыто заявившего об этом – очень резкую отповедь, даёт именно, Михаил Сергеевич Горбачёв – руководитель КПСС, лично возглавивший Перестройку. А как же иначе! Ведь впервые, советским человеком, – коммунистом Андреевой, открыто подвергается сомнению нынешний курс коммунистической партии. Партии, традиционно сильной единством.

В последнее время я очень внимательно перечитываю и вдумываюсь в материалы прессы. И не потому, что долгими, послеобеденными часами, занять себя нечем. Смутную, неосознанную тревогу вызывает разворачивающаяся на глазах, у всего народа страны, и даже, мира – полемика, которую подстёгивает первое лицо государства.

И то, что происходит в жизни, отражается в прессе, и вот теперь – наглядно – в кино, похоже, тесно увязано между собой.

Хорошо думается об этом, в наполненном свежестью поле, на пути из города в часть. Под хлюпанье под разбухшими сапогами, насытившегося талой водой снега, под размешанный этим хлюпаньем мерный, поставленный шаг. Раз-два… раз- два…

Десять километров туда – десять километров обратно… Когда голова лопается от размышлений – быстро заканчивается и длинный путь.

Между тем, я и мои товарищи по «службе» вполне освоились со своим положением. Приспособились к обстоятельствам, каждый в соответствии со своими пристрастиями. Главная заповедь – не мельтешить перед глазами у военного начальства и вести себя тихо, и неприметно. Ведь, по большому счету – здесь мы никому не нужны.

По воскресеньям, не пешком, а на армейском автобусе, вырываемся в городскую баню – в этот день она не так полна местным людом, как в субботу. Давно уже обнаружили, что на территории части существует, правда не бесплатная, офицерская столовая с приличным набором обычных, гражданских блюд, активно пользуемся ею в пятидневку и лишь, в два последних дня недели, когда она закрыта – вынужденно, посещаем солдатскую столовую.

Истина – в сравнении. Боже, насколько убога, именно по причине унылой однообразности, после офицерской, или – просто гражданской – солдатская пища.

А жизнь течёт. Уже не грех подумывать нам – партизанам, и о дембеле…

Как-то, оказавшись в штабе у армейского коммутатора – обращаю внимание, что абонентские проводки телефонов штабного начальства состоят сплошь из скруток. Как по ним работают телефоны – одному Богу известно. Хотя нет, известно и Валерию Егоровичу.

– Не связь, а сплошные слезы – сетует он. Ну не полевой же провод протягивать по кабинетам…

И вдруг его осеняет:

– Виктор, ну вы же, наверное, знаете местных, гражданских связистов. Может быть, сможете достать у них, хотя бы метров тридцать, комнатной проводки?

А что я? – Конечно, смогу. И хотя с местными связистами совсем не знаком, но и мне самому, очень хочется побывать на Семипалатинской ГТС, обменяться проблемами, может быть, почерпнуть что-то полезное из их опыта. И паводок у них в городе – не меньше нашего, Синегорского. Как у них с повреждениями?..

Сам бы не решился к ним сходить, а тут – подполковник просит. Неудобно отказать. Да и день среди недели, значит, пройдёт интереснее.

Телефонная станция – тоже в центре города. Отыскать её не стоит труда. Вход с внутренней стороны двора, того же корпуса здания, где располагается, и ставший уже мне родным, центральный переговорный пункт.

Добираюсь до приёмной. Прошу у секретарши аудиенции с директором. Представляюсь как начальник Синегорской ГТС. Секретарша оглядывает недоверчиво мою амуницию – что мол, за маскарад, но в кабинет пропускает.

Директору, похоже, тоже странно, что начальника связи областного центра и вдруг, призвали в «партизаны»?! Но он не подаёт виду. Чувствуется, что у него сейчас запарка – паводок в разгаре. Особо обмениваться мнениями – времени нет, но вежливость обязывает. А в принципе, нам вполне достаточно кратковременного разговора, из которого понятно – проблемы по связи у казахстанских гэтээсников абсолютно одинаковы. Так, – различаются маленькими вариациями…

На прямой вопрос: – а сколько в городе, сейчас, кабельных повреждений? – обречённо махнув рукой, проговаривается директор – более пятисот…

– Кабеля нет… Кабельщиков не хватает… Установки телефонов делать надо…

И видно по его лицу, что он смирился с этим количеством, и воспринимает состояние своей сети, как неизбежное. Мне, тут же, вспоминается мой двухгодичной давности горе-главный инженер Областного управления Искандеров, тоже, пытавшийся убедить меня, что триста кабельных повреждений для города Синегорска – вполне нормально.

Услышав о том, что месяц назад, мой коллектив свёл кабельные повреждения на сети к нулю – смотрит на меня как на безнадёжного фантазёра.

А ведь действительно, что с меня взять, – вид солдатский, погоны офицерские, и в голове – похоже, бред. Но вслух – усомниться не решается. Всё явственнее проглядывается – ему действительно, некогда. Время вежливого диалога выдержано. Уяснив конкретную цель моего визита, деловито распоряжается мой коллега принести провод ТРП – «лапшу», как его называют связисты. Целых сто метров комнатной проводки! Вроде и чудик перед ним, но всё-таки связист, – как ему откажешь…