Берта Рокавилли - Тузики и Мурзики

Тем не менее, всё чаще заглядывая в чужие мониторы, он понимал, что его коллеги страдают практически так же, как он сам. Начальник достал всех. Более того, Лосев узнал, что этот долбоклюй держит бухгалтершу на коротком поводке за махинации, которые она провернула по его приказу. Молодая девушка, красивая, приезжая. Проходя мимо курилки, подслушал, как она плакалась подруге: «Хоть бы его кто грохнул», и к собственному удивлению – посочувствовал.

Недалеко от офиса обитали собаки, и однажды, не спеша бредя к метро, Лосев увидел, как босс на полном ходу переехал своим блестящим гробом беспечного, готового со всеми дружить щенка-подростка. Не тормознул, не оглянулся. «А что, я бы, наверное, смог», – подумал Лосев. И рука не дрогнет, и оружие привез (тогда все везли, чем он хуже!), и следов он умел не оставлять.

Медлить он не стал. Тем же вечером вытащил с антресолей ствол, смазал, проверил и примерно прикинул, когда и где всё произойдет – после работы, на месте гибели щенка. И всё бы непременно произошло, если бы не случайность. В назначенном для правосудия месте Лосев увидел, как мелкие ублюдки мучают хромую собаку – опять из той же стаи. Ублюдков шуганул, самого борзого отмудохал, колченогую собаку забрал к себе, а наутро пошел в церковь и поставил свечку за то, что Бог уберег от душегубства. С работы он уволился в тот же день, никому ничего не объясняя.

Дома, конечно, стоял и стон, и плач, и скрежет зубовный. Во-первых, конечно, из-за дворняги, которая в хрущевской двушке смотрелась средненьким теленком. А во-вторых, знакомые уже позвонили отчиму и рассказали ему, что его лентяй просрал такую хорошую работу и хрен теперь куда устроится. «Хорошо еще, что пистолет не заметили», – думал Лосев, пряча невостребованное оружие обратно на антресоль.

– Да, да, – лениво отбрехивался новоявленный безработный, – мне тяжело каждый день ходить на работу и торчать там по восемь часов! Это ввергает меня в депрессию. Кстати, ученые выяснили, что у лентяев более активная структура мозга, т.к. им нужно много думать, как избежать работы. Так что выкусите, трудоголики! Я зарегистрируюсь на бирже и буду получать пособие, так что не беспокойтесь! «У меня не было большого вкуса к ответственности, и вовсе отсутствовал вкус к какому бы то ни было труду», – цитировал он классика, повергая предков в бессильную ярость.

– А Тузика твоего мы с матерью кормить будем?! Это же не хомячок, ему мясо нужно!

Тузика жалко было отправлять обратно на улицу. Он смотрел на Лосева умными преданными глазами и готов был идти в любую разведку, к тому же любил обниматься. Но нашелся один вариант.

Как-то во время лесных пожаров Лосев вместе с другими добровольцами копал рвы в Орехово-Зуевском районе и познакомился с хозяйкой приюта для брошенных животных. Она дала ему свою визитку, а он не стал ей звонить, так как подумал, что это «сватовство». В ту пору он еще не знал теорию Ольги Климовой о недопустимости флирта в этом несовершенном мире. Теперь же настал момент позвонить. Так они с Тузиком оба обрели – один – дом, другой – дело жизни.

Засунув письма невесты обратно в самый темный угол, Лосев нечаянно нащупал ствол. Семь лет он не вспоминал о том случае, когда готов был шмальнуть в своего начальника. «Так, рыбалка, срочно на рыбалку! – направил он себя на позитив. – Не отвлекаться!»

Время, проведенное на рыбалке, в счет жизни не идет. Правда, солнышко, которое ярко светило, когда Лосев был на работе, в выходные стыдливо пряталось за тучами, а колючий ветер лишь усилился. Чтобы не оставаться с отчимом наедине и не подвергаться излишнему и даже вредному в его возрасте воспитанию, Лосев для компании позвал Серегу Панченко. В детстве его звали Панч, но позже, когда детство было уже позади, набрал популярность мультик «Спанч Боб Квадратные Штаны», а поскольку подписывался Серёга «С. Панч», то и кликуха приросла, как родная. Отношение к нему в семье было двояким. Говоря языком матери, он был законченным алконавтом, но отчим испытывал к нему сложное чувство почтения и недоумения. Вундеркинд, закончивший школу в 13 лет, параллельно семь лет мучивший венских классиков, чемпион по шахматам, выпускник исторического факультета МГУ, в 18 лет он уже писал диссертацию, а потом девять лет был вынужден вертеться ужом, чтобы не попасть в армию. Работать официально означало быть на виду у системы, и он научился жить в тени, у подружек, работать ровно столько, чтобы жить, получать деньги в конверте и радоваться каждому дню. Когда призывной возраст вышел, он уже так привык, что не захотел что-либо менять. Он прочел у Алана Силлитоу: «Если к власти придет правительство, которое станет угрожать мне работой, я эмигрирую», и сделал это своим жизненным кредо.

Собственно, именно его образ жизни вдохновил Лосева и на дауншифтинг, и на волонтерство, и на многое другое, благодаря чему жизнь казалась терпимой. В его глазах Серега был несказанно крут. Сам Лосев никогда не смог бы так ответить своему диссидентствующему предку:

– И ваши друзья думают, что если Владимир Красно Солнышко уйдет, чиновники перестанут воровать, бензин подешевеет, а жаба в регистратуре станет вежливой? – а Спанч мог. Он вообще мог заткнуть любого. Слушая его, люди проникались уважением к образованию, даже если прежде презирали очкастых интеллигентов.

– Привет, Лось! – друг схватил его пятерню своей хрупкой лапкой программиста. – Как жизнь, как сам?

– По десятибалльной шкале на троечку.

– Это еще что за шкала? – заинтересовался отчим, пристраиваясь на своем ящичке и разматывая леску.

– Эта шкала помогает понять свое место в жизни. Жив – это один балл. Жив, сыт и имеешь крышу над головой – это два. Всё вышеперечисленное и работа – это три. Плюс здоровье – четыре. Плюс отношения с противоположным полом – пять. Семья, дети – уже шесть. Если помимо всех этих благ у тебя есть еще и любимое хобби – это семь баллов, редко кто имеет больше.

– Что ж там еще такое, чтобы больше-то было? – начал просчитывать Серега, загибая свои красивые, безупречно отполированные музыкальные пальцы. Лосев шутил, что рано или поздно из-за этих пальцев бабы возьмут Спанча в оборот, но тот отбрехивался и продолжал регулярно делать маникюр. – Деньги?

– Свобода делать, что хочется, и не делать того, чего не хочется, что, как ты правильно заметил, дают только деньги, – это восемь. Любовь – девять.

– Ты уже называл отношения с противоположным полом! – поправил Аванесович и пустил по кругу фляжку с коньячком.

– Это разные вещи. Поход к проститутке – это тоже отношения с противоположным полом. И вынужденное сожительство по инерции – тоже отношения. В моей шкале всё учтено! И десять баллов – это способность, возможность и, главное, вдохновение сделать что-то значимое – в творчестве, в науке или для потомков в целом.