Константин Кокозов - Родственники

– Хорошо, хорошо, учительница, любишь нотации читать, как малым детям, – вставая с места, недовольно высказался Андрей Антонович и вышел на улицу.

В тот вечер мать и дочь долго разговаривали. Софья Александровна убеждала дочку, которой и без того Владимир Габо понравился так, что она могла бы любую мечту отставить в сторону, лишь бы быть вместе с ним. В глубине души Фрося даже подумала, что пошла бы за ним даже на неделю куда угодно. Подумала так и сама испугалась своей, настойчиво кружившей в голове, мысли. «Что же это такое, никогда я о парнях так не думала, неужели я тоже влюбилась? А почему нет, если он может с первого взгляда влюбиться, почему я не могу» – рассуждала молодая девушка под монотонное нравоучение матери, слова которой до нее не доходили.

– Ты поняла, Фрося? Парень он, сама видела, красивый, выдержанный, серьезный, основательный. Отец говорит – и не глупый, так что не отфутболь его, – учила уму разуму свое чадо Софья Александровна. У Фроси самой с каждой минутой все больше мысли становились заняты этим, неожиданно ворвавшимся в ее жизнь симпатичным парнем, а мама своей агитацией подливала еще больше бензина в пожар, охвативший девичье сердце. Семнадцатилетнюю барышню начало охватывать такое волнение, что книга перед глазами казалась чистым листом, на котором должна она написать письмо любимому. Не читалось, не думалось о науках, уже и учебу в институте, куда хотела поступать днями назад, девушка стала подвергать сомнению. А надо ли учиться? Для чего вообще учатся люди? Лучше с любимым человеком быть вместе, чем кто знает, где учиться. В голову Фросе полезли мысли о любви, и ее планы по поводу продолжения учебы в институтах и университетах поменяли свою окраску. Дело в том, что Фрося Андреевна Сатирова окончила Цалкскую среднюю школу месяц тому назад и готовилась поступить в Курский медицинский институт. В селе Авранло в то время средней школы не было, а в Цалке у Фроси жила тетя, потому ее и определили родители для окончания школы туда, хотя средняя школа была тогда и в Джиниси. Определяя дочь в Цалку, родители полагали, что раз девочка в Авранло окончила восемь классов на одни пятерки, пусть и школу окончит в самом районном центре. Все-таки там и педагоги более сильные, да и жить где есть, а не отмерять шагами каждый день расстояние от Авранло до Джиниси. Хотя и не так далеко туда – коротким путем в хорошую погоду километра четыре, но все равно, тяжело пешком идти, особенно зимой. Тетя даже не стала слушать брата своего, то бишь отца девочки, который выразил мысль не обременять своими проблемами сестру, а сказала тоном старшей родственницы: «Ты помолчи, не тебе ходить туда-сюда каждый день. Не беспокойся, не проест она меня, что моим детям буду готовить, то и ей». Так и порешили, и вскоре Фрося оказалась в Цалке. Родители, конечно, помогали: в две недели раз отвозили харчи, то яйца, то мясца и так далее. Ученицей Фрося была изумительно смышленой, получала по всем предметам одни пятерки. Проучившись две четверти, далее она в конце каждой четверти от всех учителей получала отличные отметки автоматически: те уже хорошо знали, что Фрося не может не выучить уроки. Когда через год, окончив девятый класс, Фрося приехала домой в Авранло, то познакомилась со студенткой Курского мединститута Надеждой Эминовой. Та была уже на четвертом курсе, а Софье Александровне приходилась племянницей. От Надежды юная школьница узнала о Курском мединституте и загорелась желанием стать его студенткой, готовилась серьезно и основательно, биологию из рук не выпускала. Вот-вот ждали получения аттестата зрелости, а затем девушка собиралась поездом поехать в город Курск, где ее должна была встретить двоюродная сестра Надя Эминова. А там – сдача документов, консультации, экзамены и студенческая милая пора. Однако парень из Джиниси – Володя Габо – спутал все мысли юной барышни, и она стала думать не о том, как на отлично экзамены сдать, а о том, когда же приедет на своем неспокойном коне милый сердцу молодой человек из соседнего села. И он приезжал. Три дня еще приезжал Владимир Габо к своей возлюбленной, на четвертый день прислал сватов, а через неделю сыграли два села пышную, шикарную, громкую, веселую свадьбу. На столах в те далекие, тяжелые для страны годы, было всего вдоволь, особенно квашеной капусты, вареной картошки и баранины. Илья Пантелеевич на свадьбу сына двух баранов на мясо пустил и достал много самогона первосортного, из ячменя изготовленного им самим, между прочим, самым знаменитым в здешних местах умельцем гнать удивительно хорошее зелье. Многие приходили к Илье Пантелеевичу и консультировались, как получить качественный продукт. Он знал какой-то особый рецепт, добавлял туда еще кусочек коры дуба, и его водка, мягкая, коньячного цвета, шла как лимонад, за милую душу, и никогда по утрам голова не болела. Говорили, что Илья Габо знает особый секрет, добавляет еще что-то, и оно нейтрализует все сивушные масла.

Конечно, в те далекие строгие советские времена водку гнать не так-то просто было, но в здешних местах не было принято гнать водку для продажи. Редко кто водку-самогон продавал. Самогон гнали только для себя, для нужд семьи: отметить праздники, угостить друзей, самому перед обедом или ужином пропустить стаканчик-другой и так далее. Словом, свадьбу сыграли Володе и Фросе отменную, оба села – и Джиниси и Авранло – долго говорили об этом торжестве и в разговорах отмечали, что если и делать свадьбу, то именно такую: веселую, пышную, многолюдную и с обильными яствами.

Отбарабанили свадебные барабаны, отзвучала свадебная гармонь, закончились праздники души. Наступили будни. Молодая невеста оказалась не только слишком юной и чересчур не по-деревенски красивой, но и, на удивление всему селу Джиниси, не по годам умной и мудрой. На следующий после свадьбы день Фрося вместе с мужем вышла на работу в колхоз. Удивилось все село, увидев ее идущей на работу в поле со всеми колхозниками и колхозницами. «Как же так, только что девушка замуж вышла. В ушах звенят еще песни и пляски на ее свадьбе, а она на работу, хоть бы неделю отдохнула» – говорили одни, удивляясь искренне ее поступку. – «А что дома делать, пусть свекровь домашнюю работу делает, не так стара, может Мария Варнавовна и без невестки справиться с любым делом» – говорили другие. Третьи еще что-нибудь добавляли, пока шли до рабочего места на картофельной плантации. А как только приступали к работе, заканчивались все разговоры, потому что работа была тяжелая, и заработок, хотя и мизерный, шел от количества выполненной работы.

По колхозу шло окучивание картофельных грядок, а в те времена в колхозе села Джиниси эти работы делались вручную, штыковой лопатой и тяпкой – по желанию работника. Кто делал лопатой, тот обрабатывал большую площадь, но было труднее и тяжелее, чем тяпкой, потому что лопатой, как и в случае первичной обработки, работник выкапывал землю посередине двух грядок, поднимал ее и бережно укладывал ровным слоем у корня ботвы картофеля, а тяпкой, как известно, землю тонким слоем с грядки тянешь к кусту. Как только приступали к окучиванию – забывали обо всем, а садились на перекур – вновь начинали.