Анатолий Шуклецов - Амурная игра

Лысый, закоренелый холостяк, самый великовозрастный студент института. «И если ты уходил к другой или просто был неизвестно где, мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде». Свечной полумрак, звонкие гитарные пассажи. «Когда же, наш мимолётный гость, ты умчался, новой судьбы ища, мне было довольно того, что гвоздь остался после плаща…» Пел о неразделённой любви покинутой женщины, заглушаемый всхрапами залётного гостя. Антон Рыбабуля, задушевный друг, поверенный её девичьих секретов. Не однажды она рыдала у него на плече от причинённых Петром обид. Наперсник отечески увещал: «Светлана, ну, перестань!.. Ведь он мизинца твоего не стоит…»

Что есть любовь, никому не дано понять с первого раза. Иную девку легче заполучить, чем позже от неё отделаться. По возвращении с гор Светлана доискивалась встречи, а ветреник всячески избегал её, совращая смазливых первокурсниц, зачёт на половую зрелость. Пожалуй, истинна лишь отвергнутая и рьяная женская любовь. Первый мужчина оставляет след неизгладимо кровавый; привязанность соразмерна закланию. Светлана стерегла Петра в длинных институтских коридорах, старалась сесть в аудитории рядом. После занятий терпеливо дожидалась у центрального выхода. Назначив свидание, с взглядом больной собаки напрасно ждала на воздушной плотинке Исторического сквера. Дивный эротический ландшафт представал взору: недостроенная телебашня, фаллический символ головотяпства. В городе имел место фронтальный ракурс, где бетонный шатёр цирка подобие обострял, совпав осью симметрии. Женский генитальный символ предполагает наличие полости; однако щелкуна не удержать ничем. Троллейбусом поехала к Петру на дом, не могла поверить, что навсегда покинута им. После невидяще брела улицами родного города, твердя надломившую фразу: «Забудь наянливая мой адрес, утомила своей любовью!..»

Злые муки несчастной любви следует врачевать в стационаре. Вирус любовного чувства отравляет сознание любящего. Жить стало незачем, отринутый любящий духовно сокрушён. Восприятие будничных реалий отчасти вернулось в центре главного проспекта. Понуро бредя вдоль Дома связи, она вспомнила, как Пётр, фиглярничая, рассказывал ей, что на крыльце почтамта дежурят проститутки. Чем вульгарнее одета и накрашена женщина, тем несчастнее её личная жизнь. Фланируют по бульвару у трёх кинотеатров, сидят на скамьях в сквере, заложив ногу на ногу; на подошве белеет цена услуги. Проституция и писательство – раздел клинической психиатрии, образ мыслей и состояние души. Необратимо меняется психика, и к обычной жизни возврата нет. Светлане нестерпимо захотелось осквернить неповинное тело, сбыть как залежалый товар, которым пренебрегли. Иной раз облегчение находишь в усугублении невыносимых страданий. «Сейчас отдамся старику. Пущай отдохнёт на грудях моих девичьих!..» Каждая проститутка должна знать своё место. Уторопив шаги, она вошла в сквозную тенистую аллею. Наметила свободную скамью на обочине тротуара, присела на краешек.

Светлана сиротствовала долгий час, тщетно пытаясь воспылать ненавистью к Петру. Превозмогала гадкое отвращение к самой себе, столь низко падшей: «видела бы мама!..» Плакала от ядовитой обиды, что её так бесцеремонно отвергли сегодня и продолжают манкировать, не замечать. Презрение усугубляет чувство собственной неполноценности. Проституткам присуща возбуждающая мужчин грязца, непорочная женщина не вызывает скорого влечения. Прохожие равнодушно шествовали мимо, мужчины к ней не подсаживались, и она безотчётно подумала о Сергее, студенте-сокурснике. Ветреная думка не осенила бы, не подойди он на перемене вплотную и, каменея скулами, не предложи: «Света, выходи за меня замуж! Ему ты обузой, а мне станешь образцовая жена!..» Апатично, не оживившись, вспомнила его мужиковатую наружность, озорной взгляд заговорщика, пускаемый искоса на лекциях. Вот избавление: доверься влюблённому в тебя. Знаменитый Авиценна от несчастной любви исцелял новой любовью, от подобного излечивал подобным. Но отчего незнакомец в джинсовом наряде чудовищно скабрезен, плотоядно зарится на её озябшие в тугом капроне ляжки. Что охальнику надобно?.. Не длинно мысля от очевидной угрозы извне, она опрометчиво решилась: «Выйду на остановку. Если первый трамвай пойдёт в сторону общежития, Серёга Ровский станет моим законным мужем!..»

Для любой простушки замужество, семья стократ важнее учёбы, главная женская карьера. Бабы каются, а девки замуж собираются!.. Тренькнув гормотунчиком, подкатили два вагона пятого маршрута. Она взошла в ярко озарённый салон, поразивший длинными рядами пустых кресел, и поехала – навстречу судьбе.

Шатров оделся и прошёл в детскую комнату, с окном на степь. Налегши на перила деревянной кровати, долго глядел в безмятежное лицо спящей Алёнки. Пригладил волосики на лобастой голове, горестно вздохнул, перекрестил. Беззвучно ступая по дубовому паркету, торопливо вышел, плотно притворив двустворную дверь. Тыльной стороной кисти осушил зеницы и бегло оглядел вторую, окнами на двор, просторную комнату: рабочий ряд и угол комфортного отдыха. Упёртый в потолок поперечный блок книжных полок делил зал на неравные отсеки. Тесно упиханные стояли впритирку и лежали стопами книги, альбомы, брошюры, журналы; избранное и многотомные собрания сочинений, энциклопедии и словари, справочники, большие кляссеры с почтовыми марками и альбомы со значками. Письменный стол с резными тумбами сиял непривычно оголённой столешницей, накрытой толстым плексигласом; пустовало жёсткое кресло, подлокотниками задвинутое под него. Дорогущий, немецкий аккордеон жены фирмы «Вельтмайстер» стоял расчехлён, перламутром корпуса и клавиш блистал на низком современном комоде; зеркальной чернотой отражений играло пианино: «На заре ты её не буди: на заре она сладко так спит…» Висевшие в простенках маски, барельефы, фигуры, вся рукотворная резьба по дереву и капу выставились на отъезжающего мастера. Зазывали прилечь и остаться разлатый диван, мягкие кресла-ленивцы, чёрный ящик музыкального центра с воткнутыми стереонаушниками, первоклассный проигрыватель с мощными колонками и множеством пластинок в глянцевых конвертах аккуратными рядами. Большой экран цветного телевизора мерцал необычайно низко, над ковром ручной работы у плинтуса пола.

В третью комнату, где сплошным приступком по периметру стен лежали в застеклённых стеллажах друзы, кристаллы, выколотки, полировки, уникальные образцы собранных в скитаниях пород и минералов, Шатров заходить не стал. Там стояли камнерезный станок и столярный верстак, с наборами необходимых инструментов. Разделил наличные деньги на четыре неравные суммы и рассовал по нагрудным и брючным карманам. Убедившись в наличии потребных документов, вышел в коридор; присел на низкую лавку на выходе из квартиры. Олюшка в ситцевом платье, обув изящные босоножки, уныло стояла рядом, не сводя с мужа воспалённых проплаканных глаз. Покорно ждала окончания ритуала. Высидев минуту, Шатров решительно поднялся, отрывисто заговорил:

Читать дальше