Виктор Ааб - Зыбкое равновесие на пути к нулю. 1987 год. Телефонный начальник

Пильникова справляется. В свою очередь удивляется

– Вы же не бухгалтер, Виктор Васильевич – как вам удаётся задать вопросы, именно, по существу баланса? Предыдущие начальники всегда его, молча, подписывали и всё.

Смотрит на меня уважительно. Как ей объяснить, что мне посчастливилось пройти десятилетнюю школу у очень неординарного и самобытного учителя – Семенова Алексея Николаевича. Вот плоды этой учёбы и демонстрирую.

Сейчас Надежда Васильевна нервничает. По складу характера она очень эмоциональна и порывиста. Наделила природа Надежду Васильевну обычной внешностью и в те моменты, когда в душе её бушуют эмоции, лицо Надежды Васильевны приобретает багровый румянец и становится чуть-чуть некрасивым.

Причина беспокойства Пильниковой – проверка правильности отчислений, в бюджет, проводимая областными финансовыми службами. По результатам проверки – на предприятие наложен штраф с предписанием, на выплату, якобы неверно проведённых в отчётности, сумм.

Показывает мне все письменные пояснения, читает статьи инструкций и нормативных документов. Логичны её заключения и трактовки по сути вопроса. Действительно, несправедливо нас цепляют финансовые органы.

Иду вместе с ней к главному бухгалтеру Управления связи – опытному финансисту – Коберштейн Ирине Зигфридовне.

Ирина Зигфридовна в курсе дела – она полностью владеет ситуацией и не находит в действиях моего бухгалтера неправильных решений.

– Но, вышестоящие органы… они для этого и есть вышестоящие – стоит ли с ними бороться… – она обречено машет рукой.

Но, не такова Надежда Васильевна.

– Я напишу письмо Назарбаеву – в запальчивости бросает она…

Назарбаев совсем недавно назначен Председателем Совета Министров Казахской ССР. И… действительно, – пишет…

Вчитываюсь в текст – очень грамотное профессиональное письмо. Копия письма адресована в облисполком, в областное Управление связи. Пильникова полна решимости доказать свою правоту и отстоять интересы ТТС.

Мне очень импонирует её решительность. В отстаивании интересов доверенной мне ТТС, я тоже, не останавливаюсь перед весом авторитетов.

Высоковато, конечно, обращаемся, но в стране, в полном разгаре – Перестройка. Партия призывает нас к гласности, смелости в отстаивании своего мнения, к борьбе за идеалы справедливости, справедливости во всем…

Ну что ж – поборемся – я подписываю письмо!

В душе совершенно не верю, что на это письмо кто-то отреагирует – сколько таких писем писано, переписано людьми, с изложением проблем, гораздо более серьёзных, чем наша. Как правило, им уготована одна участь – пылиться безответными, в папке какого-нибудь равнодушного чиновника.

Подписываю письмо – и забываю о нём. Всё, ещё короткие, зимние дни пролетают с неимоверной быстротой.

Дней через десять, один из моих рабочих дней начинается со звонка по «вертушке» от Фенина. Он как всегда немногословен,

– Виктор Васильевич, нас с вами на 9 часов приглашают в облисполком.

Не задаю лишних вопросов, лишь чертыхаюсь про себя – опять какая-нибудь сверхсрочная задача по организации важной связи в нетелефонизированном районе города.

Встречаю Андрея Алексеевича у ворот, выходящих на центральную площадь со двора. На улице – сильный мороз и ветер с позёмкой. На занесённой, ночной вьюгой, снегом площади, нет ни одной проторённой дорожки. Роль первопроходца исполняет Фенин. До назначенного времени – ещё целых десять минут, но мой непосредственный начальник спешит. По уже пробитому им следу – я, тоже быстрый ходок – едва за ним поспеваю.

В приёмной председателя облисполкома товарища Крымарова нам предлагают подождать – Крымарова нет в кабинете.

Проходит несколько томительных минут. Я волнуюсь, заметно нервничает и Фенин. Распахивается дверь приёмной и через неё стремительно вышагивает в свой кабинет крупный полулысый человек с глазами навыкате. Это и есть Крымаров.

Он бросает мимолётный взгляд на Фенина и кивком приглашает нас в кабинет. В кабинете – мгновенно взрывается.

– Вы что там за письма пишите в Правительство, почему у нас не спросили разрешения? Неужели свои проблемы не можете решить на месте… – всё своё негодование он изливает на Фенина.

Меня, совершенно – не замечает. Во мне мгновенно закипает возмущение, теперь понятна причина приглашения, я завожусь и встреваю в разговор

– Мы обращались в местные органы, им нет дела до нашей проблемы…

Больше я ничего не успеваю сказать. Упорно не замечая меня, он с ещё большей энергией набрасывается на Фенина.

– Что это за подчинённые у вас? Они умеют придерживаться дисциплины…

И опять меня, неугомонного – несёт.

– Вы меня, наверное, пригласили сюда не для того, чтобы я стоял, здесь молча – опять вырывается из моей мятежной души.

Андрей Алексеевич выступает вперёд заслоняя меня телом, его и так трудно различимая речь становится совсем непонятной – одно лишь слово звучит в его бормотании твёрдо.

– Разберёмся…

– Вот и разберитесь – бросает Крымаров. Он выговорился, мы ему больше не нужны.

Даёт нам понять, что разговор окончен – мы покидаем кабинет.

Обратный путь держим по той же проторённой минут двадцать назад Андреем Алексеевичем дорожке. Теперь это уже хорошо утоптанная тропинка. Много людей ходит в облисполком…

Фенин молчит, – помалкиваю и я, заваривший эту кашу. Трудный удар принял на себя Фенин. И я никак не пойму – робок ли он на самом деле, или, вид угодливого чиновника в кабинетах высокого начальства – это его выработанная годами защитная оболочка?

Мы расходимся с ним на том же месте, где и встретились – он, как ни в чем не бывало, говорит мне

– Ну, пока… – и скрывается за углом электрического корпуса.

Я уже достаточно хорошо изучил Фенина и знаю – разборок не будет. Он, конечно, не одобряет нашего с Пильниковой поступка, но во взгляде его ясно читается – и не осуждает. В душе, я чувствую себя виновным, перед Андреем Алексеевичем, но мне его не жаль.

Каждому своё. Тяжёл мой крест – начальника городской связи, но насколько тяжелее крест Фенина…

…В предписании проверяющих органов, наконец, подписанном главным бухгалтером Пильниковой и мной, пункты об оспариваемых санкциях исключены…

Очень тяжело устраняются кабельщиками повреждения во вьюжном и морозном погодой феврале. Отвлечение кабельщиков на соединительную линию, на «семёрку», тоже сыграло свою роль. Но, на второй чаше весов, работа добавившегося на сеть кабельщика Муметжанова начинает приносить свои плоды, пусть пока, не очень значительные.

26 февраля – на сети — 33 кабельных повреждения. Зафиксировались, абсолютным минимумом и продержались всего, несколько часов.