Алексей Павлюшин - Сибирские байки. Сборник рассказов

Предлагалось поучаствовать не женатым парням, нашлось трое желающих. Теперь эти трое выбрали одну девушку из зала, также не связанную брачными узами. Дальше ей завязали глаза и предложили, при помощи детской считалочки, выбрать одного. Дело было в том, что основная масса присутствующих не понимала сути конкурса, а вот дед Герман, которому Саша приходился внучатым племянником, кажется, догадывался, он твердо заявил:

– Это самое, ребятки, я участвую!

– Дед, это ж для не женатых конкурс. – Пыталась вразумить его Зинаида.

– Так, а я какой? – требованию отсутствия супруги дед Герман действительно соответствовал, ведь лет пять назад, он схоронил свою жену. – Сказали вроде, женатым нельзя, про вдовых-то молчали.

Под общий смех, влез в число конкурсантов, которых постоянно меняли местами. Даша – та самая избранная и по совместительству свидетель, хоть и не перестала считать, но в лице изменилась. Закон подлости само собой сработал, и когда с Даши сняли повязку перед ней стоял семидесяти пяти летний старик, с косой улыбкой, как предвестием грядущего испытания.

– Дарья, конфетку буду долго искать, старый уже. – Радостно заявил дед Герман.

Даша отшатнулась, но подскочившая Лидия что-то шепнула ей на ухо. Далее Даша легла на стол, зажав в губах шоколадную конфету так, что она торчала изо рта наполовину. Теперь облизнувшемуся деду, завязали глаза и зафиксировали лентой руки за спиной. Крадучись, Лидия стянула туфли с Даши и жестом указала освободить стол, а вместо нее из подсобного помещения притащили здоровенную пластиковую куклу, одетую в сарафан, а в область рта положили конфету.

– Ну все, кто не спрятался я невиноват! – заявил старый развратник, но судя по возрасту скорее – спортсмен. Получив от тамады разрешение начинать, дед рьяно взялся копаться носом в сарафане, что-то бубнил и продвигался к голове. Обступившая его толпа, давилась от смеха, зажимая рты руками, – Дарья, ты чет холодная, прям как не живая, а?

Теперь толпа взорвалась, а ведущая, пожалев деда, развязала ему глаза и руки и поднесла рюмку коньяка. Дед же, обнаружив подлог, немного почертыхался, выпил, махнул рукой и пошел на место.

Ведущая объявила танцы. Гости небольшими группами встали в центе зала, приплясывая, топтались на месте и попутно разговаривали. Но как только заиграло: «Гоп-гоп-гоп, чида гоп», в пляс пустился, уже порядком набравшийся, Модест. Выражение его лица указывало на никчемность всех прочих танцоров, а движения на то, как надо. Он начал с легкого, раскинув руки, описал несколько широких кругов, потом сделал финт ногой, плавно переходя к танцу морячка. Окончив взбираться по воображаемому канату, издал лихой клич и переключился на присядку. Дальше пошло не просто, два первых приседания были выполнены с успехом, а в третий раз, уже осуществляя мах, с левой ноги сорвался туфель и полетел в сторону выхода. А тут, как на грех, после перекура зашел Никифор Иванович Стрельцов, состоящий в должности заместителя главы сельской администрации, на праздник, приглашенный в качестве свадебного генерала. Туфель ударил его по щеке и упал во вскинутые ладони. Щека покраснела, а сам заместитель взялся голосить, размахивая обувью. Модест не только ничуть не смутился, но и, не прерывая танца, подошел к крикуну, и, забирая из его рук свое имущество, сказал:

– Ну че ты, «Хрущев», разорался?

– Да ты кто такой?! – вопил Стрельцов

– Я то? Модест. Будем знакомы. – И протянул руку Стрельцову.

Заместитель машинально протянул руку в ответ, Модест пожал ее и снова принялся скакать вокруг танцующих. Оклемавшись от наглости, Стрельцов ринулся разбираться, но был пойман Лидией на подступах. Она взяла его под руку, и тихонько сказала:

– Никифор Иванович, простите его выходку, но это же – Модест…

– И что я должен по этому поводу думать?

– Понимаете, он человек беззлобный, веселый, да еще и родственник.

– Он дурачок, что ли?

Здесь Лидия напряглась и, взглянув строго, ответила;

– Простой человек, перебрал и сразу дурачок?! Вы к нему не лезьте, договорились?

Лидия побежала хлопотать, а Стрельцов только развел руками и, полагаясь на чиновничье чутье, решил прислушаться и притих.

Как только закончила играть очередная композиция, всех снова пригласили за стол, на этот раз ведущая произнесла, уткнувшись в папку:

– А теперь положим в бочку, на здравье сына или дочки!

Из двери черного входа вышли две женщины в русских народных костюмах. Одна с маленьким бочонком в руках, а другая со стопкой блинов. Первая подходя к каждому индивидуально кланялась, а после того как гость укладывал конверт в бочку, вторая наливала ему рюмку и преподносила блин, ловко цепляя его вилкой. Когда дошла очередь до Модеста, он бросил свой конверт и, подняв стопку, завопил: – Горько!!

Саша с Юлей в очередной раз вынужденно поцеловались. Тогда вмешалась Валентина, поинтересовавшись:

– Горько-то оно горько, а чего это у нас свидетели прохлаждаются? Кисло!!

Витек встал и, слепив нагловато-надменную гримасу, чуть качнулся вперед, как бы благодаря за оказанное доверие, поправил пиджак, подошел к Даше и, обняв ее так, что она не могла поднять рук, что называется, прильнул. Гости взялись считать, но на второй минуте прекратили, а когда Витек уже помогал Даше присесть, Дядя Коля, родственник Саши, проорал:

– От приложился, так приложился!

Дальше пошли совсем другие танцы, теперь пляшущий уже вовсе без ботинок Модест, выделялся только ловким скольжением по линолеуму в шерстяных носках. Его поймали трезвые женщины, такие, вопреки расхожему стереотипу, частенько попадаются даже на свадьбе, обули туфли обратно и усадили за стол, также к нему приставили не желавшую танцевать родственницу, чтобы та ограничивала его в перемещении по залу. Но Модест изловчился и здесь, выпил рюмку, высморкался в блин, приняв его за салфетку и сиганув через стол, вновь окунулся в танец, поблескивая, обмасленным лицом.

Тут выключили музыку, и тамада объявила:

– Невесту, украли!

Большинство тут же приступило к поискам. Осмотр помещения, в том числе подсобного, результатов не дал. Народ начал галдеть, но через минуту на пороге появился парламентер. Это был Женя, настолько далекий родственник жениха, что его место в реестре родственных связей не было известно даже ему самому, его на всякий случай считали братом. Войдя, он заявил крепко пьяным голосом:

– Мы требуем, вина и денег!

– Жулье-то теперешнее никуда не годится! Сколько вина, сколько денег? – закатив глаза, спросил дед Герман.

– Бутылку вина и закуски.

– А денег? – переспросил уже Витек

– Денег не надо, бери вино, пошли. – Сказал Женя и поплелся на выход