Алексей Павлюшин - Сибирские байки. Сборник рассказов

Витек поговорил с Сашей и вышел на улицу. Невеста обнаружилась в одной из машин. Юля сидела и ревела навзрыд. Витек, наплевав на ритуалы, помог выбраться из машины и чуть встряхнув ее, спросил предчувствуя худшее:

– Юля, что произошло?!

– Они, они порвали платье! – растянув последнее слово, всхлипывая, отвечала она.

– Так, все пошли!

Витек вручил неумелым «невестокрадам» вино и повел Юлю обратно. Белое платье Юли составляли несколько слоёв материи, и нерадивые воры умудрились порвать самый верхний, да и то ненамеренно, он попросту зацепился за край двери, когда «заложники традиций» выходили на улицу. Но теперь это было неважно, стоило Саше увидел заплаканную супругу, он совершенно очевидно, вспылил и выскочил на улицу, так сказать, выразить свое недовольство лично, а за ним и большая половина свадьбы.

Орали и припирались, Саша требовал извинений, а принципиальные граждане утверждали, что традиции требуют жертв, и таким образом им не за что извиняться. Меж тем общий накал страстей рос, в толпе слышались претензии уже не связанные со свадьбой, поднялся галдеж. Стрельцов, также вышедший на улицу со всеми остальными, уже будучи в порядочном подпитии, утратил сдержанность и, поддавшись настроению толпы, наотмашь ударил Модеста, стоявшего тут же. Модест, имея слабую физиологию, и не ожидая такого развития, сразу упал и сначала запричитал, а потом как-то странно потянув слова, сказал:

– Зачем же ты так, вроде только познакомились, – а потом просто сел на ступеньку и глубоко вздохнул, потерев ушибленное место, и вместо ожидаемой заместителем, ответной реакции впялился вдаль, уже темнеющего горизонта.

Толпа сразу замерла, а дядя Коля спросил, процеживая слова сквозь зубы:

– Тебе чего, не сказали, что Модеста трогать нельзя?

Стрельцов, встал как вкопанный, оглядывая народ, которым он управлял, если верить записи в трудовой книжке и успел только глубоко вздохнуть. Ему в лицо, тут же, прилетело несколько ударов подряд. Конечно, ничто так не примеряет спорщиков, как совместное избиение чиновника. Меж тем в толпу влез Модест и, вскинув вверх руки, остановил процесс. Помог подняться заместителю и, открыв дверь, повел его обратно. Уже в зале вручил его в заботливые руки женщин и сказал следующим за ним по пятам людям:

– Управляет, а народа не знает.

Скоро все успокоились, а после того как Стрельцову перестали прикладывать компрессы из мороженого мяса, взятые из большого кухонного холодильника, снова усадили его за стол.

После пары рюмок ведущая, выдав напутственные слова, объявила проводы молодых. Все поднялись из-за столов и выстроились в живой коридор, зажгли свечи и выключили электрическое освещение. Ответственный за музыкальное сопровождение свадьбы сначала порывался включить затертого Мендельсона, но получив словесный подзатыльник от Лидии, нашел не менее торжественную альтернативу.

Вслед за молодыми засобирались и многие из гостей. Остальные же еще спели несколько задушевных песен, но в течение часа понемногу начали разъезжаться и они. За столом еще задумчиво сидел Модест, деда Германа выводили с применением силы, пытаясь ему объяснить, что машина его одного ждать не будет. Михаил старался уговорить свою супругу пойти домой, но та, заняв позицию у входа толковала одно и то же, что сейчас могут прийти прихлебатели, есть и пить на халяву и ее святой долг их остановить. У Валентины такие приступы случались на общественных мероприятиях и при условии достаточной степени опьянения. Но скоро Михаил справился с задачей и, еще раз поблагодарив Лидию, отправился, поддерживая Валентину, затянувшую какой-то непонятный, но грустный мотив. Еще продолжали медленно танцевать Витек с Дашей, прижавшись друг к другу, и что-то бормоча. Лидия посмотрела на это и заявила:

– А ну ка, ребятки, по домам! Завтра еще второй день.

Часам к одиннадцати следующего дня наиболее крепкие гости потянулись к продолжению праздника. На пороге каждый вошедший упирался в стол, с выставленными на нем пузырьками и бутылками. У стола стояла ведущая, облаченная в наряд медицинской сестры. Она осматривала всех вошедших, кому-то предлагалось открыть рот и сказать: «а», кому-то закрыть глаза и дотронуться до кончика носа, но несмотря на разницу в тестах, диагноз был один – похмелье, а в качестве микстуры наливали водку, коньяк или настойку на клюкве.

Вошедший одним из последних, Витек, наткнувшись на изобретательную Зинаиду, сразу взялся оспаривать поставленный диагноз, с усмешкой говоря:

– Я вчера не пил! А вы, Зинаида, плохой врач, так и залечить недолго.

– Я может как врач и не очень, вот только тебе сейчас сор мести, выпил бы.

Приехали молодые, Саша выпил, не дожидаясь постановки диагноза. Тамада, осмотрела гостей и объявила “Сор”. Присутствующие взялись разбрасывать по залу монеты и рассовывать там и сям мелкие купюры, а Лидия с Валентиной рассыпали сено из заранее приготовленного мешка. Задачей новоиспеченных мужа и жены, а также их свидетелей, был сбор денег и отсеивание, этих самых денег от мусора, то есть сена. На первый взгляд бессмысленный ритуал, выглядящий как откровенное издевательство над новобрачными и их друзьями, уходил корнями еще во времена язычества. Сколько сора соберут, настолько молодая жена и плодовита будет, и что-то около того. Но гостям глубинные корни традиции были совершенно неинтересны, это рассматривалось как последний, официально разрешенный, шанс поглумиться над близкими людьми. Распоясавшиеся гости веселились как могли. Одни сыпали мелочь за лавки, другие бросали копейки на уже очищенные места, так что Витек с Дашей должны были возвращаться и начинать заново, и, несмотря на то, что их техническое оснащение включало веники и совки, все равно, уже через несколько минут это стало дико раздражать.

– Да куда на убранное?! – горланил Витек как заправский уборщик.

– Хорош сыпать! – из другого конца зала, поддерживал его Саша.

Особо изобретательные граждане запихивали купюры в воздушные шарики, наливали туда воды, надували и подвешивали под самый потолок. Витя, знал о таких денежных ловушках, а вот Саша нет, и с удовольствием проткнул один такой шар вилкой. Лидия, оперативно принесла полотенце, и беготня продлилась еще минут около двадцати. Наконец, наскакавшись до испарины, так сказать, закончили упражнение. Тут снова оживилась ведущая.

– А теперь свидетели пойдут и посчитают, сколько там насорили!

Даша с Витей посмотрели на нее обреченными глазами, но поспешили исполнять, прихватив пузатый пакет. Гостям тем временем, предлагалось перекусить и выпить, как выразилась тамада:

– Символически, и только для того, чтобы скрасить ожидание.