Павел Кренев - Девятый (сборник)

После долгих и тяжелых раздумий президент вызвал к себе в кабинет министра госбезопасности. Когда тот пришел, он отвел его в комнату отдыха, усадил в кресло, достал из шкафчика графин молдавского коньяка, сам налил в хрустальные бокалы. Они молча выпили, потом ушли на балкон…

Линда Шварцберг находилась в лазарете маленькой инженерной воинской части, расположенной на правобережье. В целях конспирации ее не могли положить в общую палату вместе с другими больными и ранеными. Палатой для снайпера послужило наспех переделанное помещение для медицинского оборудования, находящееся в торце второго этажа лазарета. К Линде никого не пускали. Поэтому лежала она посреди старых капельниц, каталок, висящих и лежащих медицинских халатов, шкафчиков с лекарствами.

Боль в левом плече стала проходить. Пуля снайпера, ранившая ее, прошла по мягким тканям, лишь слегка задев верх лопатки. Несколько дней назад ей сделали операцию, теперь каждый день меняли повязку. Светлые волосы ее были не убраны и лежали на подушке рассыпанные, разметанные. Ей ничего не хотелось делать – ни есть, ни пить, ни разговаривать, даже пригладить свои волосы не хотелось. Левая рука ее безжизненно лежала вдоль тела, правая – поверх одеяла на талии. Под подушкой находился многозарядный испанский пистолет «Астра», способный стрелять очередями натовскими патронами калибра девять миллиметров. Это на случай внезапного нападения. Она живой никому не дастся, ей нельзя попадать в плен! Она слишком много знает и много натворила… Казалось бы, обстановка безопасная – ее постоянно охраняют сотрудники службы безопасности. Но она убила слишком много людей…

То, что за ней идет охота, было очевидным. Об этом красноречиво говорит последний случай, когда снайпер противника не дал ей выстрелить по военным. Ее выследили. Ее практически загнали в угол. Скорее всего, она прокололась на подходе к месту засидки. Значит, по каким-то признакам ее опознали, нашли в этом немаленьком, в общем-то, городе. В любом случае понятно: охота за ней, широкомасштабная охота, идет по всему Крайску. Понятно и то, что работать там ей больше нельзя. Это очень опасно.

Надо уезжать!

Где же она прокололась? В чем? Когда? Она всегда так внимательно относилась к вопросам маскировки, так тщательно продумывала каждый раз свою внешность, училась быть то бомжом, то инвалидом, то старухой, то мужчиной средних лет. Сообразно новой роли меняла парики, одежду, накладывала усы, бороды. Каждую роль всегда репетировала, словно театральная актриса.

Очень внимательно изучала подходы к местам, откуда будет вестись огонь, и поэтому всегда уверенно и безошибочно проникала к своей позиции и так же просто и надежно уходила в город. Она ни разу дважды не устраивала засидку в том месте, откуда уже стреляла.

Все и всегда было продумано до деталей, никогда не было сбоев. Тогда почему ее выследил тот снайпер? В чем-то она ошиблась. Его выстрел конечно же не был случайностью. Он искал ее и нашел. И в силу того, что противник свою работу не закончил – не убил ее, это означает, что дело свое он будет продолжать. И не остановится, пока не завершит…

Надо уезжать, надо срочно уезжать!

Свободная охота закончилась, началась игра со смертью. И в эту игру ей играть не хотелось.

Вопросы были мучительными, потому что на них не было ответа.

На пути к дому были препятствия, которых никак не избежать. Например, сроки контракта. Они пока что не закончились, и люди, заключившие соглашение с ней, безусловно, будут настаивать на продолжении работы. Она ведь в самом деле результативна как снайпер. И потом, всю сумму, как это обговорено в условиях контракта, она получит лишь по завершении работы, как по срокам, так и по результатам. О результатах можно не волноваться, она уже убила столько людей, сколько было обусловлено, но сроки… Деньги можно получить лишь по окончании этих сроков. То есть через месяц и семнадцать дней.

Надежда одна – на переговоры с представителем «заказчика», на то, что они пойдут ей навстречу в связи с выполнением обговоренных требований и конечно же в связи с ее ранением.

Она запросила о встрече с представителем и теперь ждала его, лежала и ждала.

Еще мучили ее две темы, две теплые занозы, неизбывно живущие теперь в ее душе.

Одна – это мысль о ее радостной печальке, маленьком сыночке Георге, живущем так долго без матери с бабушкой в городе Клайпеде. Линда за все это время почти совсем не общалась с матерью – это очень опасно, все линии связи прослушиваются. Как они там? Здоров ли Георг? Как дела у мамы с вечно мучившими ее суставами?

И еще ее очень сильно занимали мысли о Николае. Этот молодой мужчина жил с ней и жил в ее сердце. Такое ощущение, что он искренне к ней привязался… И она к нему тоже. Похоже, что они сложились как пара. Они решили объединить свои судьбы.

Николай занимается снабжением в какой-то воинской части, много времени уделяет своей работе, но работа эта его не слишком-то занимает. Решено, что они будут жить вместе и уедут отсюда. Может быть, домой к Николаю в подмосковный город Железнодорожный (этого хочет он), а может быть, к ней в Клайпеду (этого хочет она). А может быть, будут жить там и там.

Как он теперь? О чем он думает? Не подозревает ли ее в чем-нибудь? Хотя вряд ли, он ведь совсем простой. Обыкновенный. Он снабженец, а не шпион какой-нибудь. Это и хорошо.

Она полюбила Николая, как юная глупышка, и это наполняло ее жизнь светом… и надеждой.

Уже под вечер в дверь ее палаты постучали.

«Наверно, это он, “заказчик”», – подумала Линда. Она очень хотела, чтобы это было так. От этой встречи многое зависело.

И вот он вошел к ней в палату. Обыденно, почти по-свойски. У сотрудников, наверное, всех спецслужб мира есть особенность: они входят в любую обстановку, в любое общество и сразу как бы сливаются с ним, словно давно жили здесь, работали, общались. Как- будто покурить вышли и вот вернулись.

– Здравствуйте, Линда, – сказал он буднично и миролюбиво. – Вот, вы какая, красивая. Столько о вас наслышан.

Он поднял стул, стоящий у стенки, и приставил его к кровати. Сумку, которую принес, придвинул к ногам.

– Так вы совсем здоровы! Выглядите прекрасно. Пора вставать, матушка, пора вставать, за дела браться. Хватит бока отлеживать, хватит.

Он сел, внимательно оглядел палату, представился:

– Меня зовут Игорь.

– Почему у вас русское имя?

– Как вы догадываетесь, у меня несколько имен. На каждый случай – разное. Но Игорь – настоящее. Так меня звала моя покойная мама. Она русская.

– Вот почему у вас такой блестящий русский…

– Еще и потому, что я закончил Ростовский университет. И долго жил в России. Мы ведь до недавнего времени были одной страной, – он усмехнулся. – Свое имя я скрываю вынужденно, но вы ведь тоже здесь находитесь не под своим настоящим именем, не так ли? Впрочем, не будем об этом. Так и должно быть.