Павел Кренев - Девятый (сборник)

Она помогла ему выбрать свитер.

– По-моему, – сказала женщина, – вам подойдут эти цвета. – И протянула ему свитер бело-синих тонов. – Это толстая, но очень качественная ручная вязка. Зимой вам будет тепло.

В интонациях ее речи явно звучал прибалтийский акцент – она очень мягко произносила букву «л». А в голосе звучала женская, именно женская забота.

Николай, после того как от него пару лет ушла жена, совсем позабыл, как звучит она – женская забота.

Он купил у торговки свитер и теплые носки и ушел к себе в офицерское общежитие во вполне хорошем настроении.

А через два дня вернулся на рынок. Нашел нужный торговый ряд и тот прилавок.

– Здравствуйте, – обрадованно сказал Николай. – Вот я к вам и вернулся.

Странно, но она его узнала.

– И это очень хорошо, что вы ко мне решили вернуться. Я рада. – И улыбнулась настоящей улыбкой. – Мне нравится, когда мужчина возвращается.

В конце рабочего дня Николай зашел за ней, и потом они долго-долго бродили по набережной, по тенистым аллеям прибрежного парка и долго-долго говорили.

У них оказалось много общих тем…

Снайпер шел к своей огневой позиции, к своей засидке. Шел он уверенно, спокойно, мурлыча глупую песенку. Ничем он не выделялся от остального населения: обычная, не праздничная и не грязная одежда, через плечо легкая сумочка, в глазах ни тревоги, ни суеты.

Случись сейчас на улице драка, или скандал, или несчастье у кого-нибудь – он бы прошел мимо. Снайперу, работающему днем, нельзя ни во что встревать, нельзя мелькать и хоть чем-то запоминаться в глазах прохожих. Потом его никто не должен вспомнить. Прошел и исчез, нет его и не было.

Перед тем как зайти в подъезд, снайпер вышел на площадь, сбоку которой и стоял нужный ему дом. Вот так вот снайперы и выискивают места для стрельбы по мирным жителям – они выходят в город, в места скопления людей и прямо из этих мест, из людской гущи вглядываются в окружающие дома, в крыши, в чердачные окна и продушины, форточки, голубятни… Смотрят, откуда можно наиболее неожиданно и незаметно выстрелить, а потом также незаметно скрыться, уйти от человеческого глаза.

Он здесь еще не работал, поэтому не надо опасаться встречного огня из дома, что напротив его засидки. Здесь все спокойно.

Только откуда-то из-за города доносятся глухие удары артиллерийских взрывов, а в самом городе то ближе, то дальше хлестким барабанным боем трещат автоматные очереди, щелкают отдельные винтовочные выстрелы. Это идут уличные перестрелки с пробравшимися с правого берега боевиками и провокаторами из местного населения.

На площади в клумбах растут цветы, вдоль двух аллей шелестят листвой каштаны. Народу совсем мало: бабушка медленно бредет с коляской – выгуливает подрастающее поколение, снуют редкие прохожие, около проезжей части солдатик стоит у служебного уазика и, склонившись над мотором, что-то в нем ковыряет.

«Вот и мишень», – подумал снайпер и пошел к своей засидке.

Этот снайпер работал в Крайске уже несколько месяцев, с самого начала всей этой заварухи, и неплохо знал город. Ему даже нравился этот, весь покрытый деревьями и садами, вишнево-каштановый, сиренево-грушевый душистый город с его сугубо мирным, добродушным, совсем не предрасположенным к войне населением.

Снайпер и сам бы хотел когда-нибудь пожить в таком уютном, южном, винном городе среди неагрессивных людей, напоминающих добрых персонажей глуповатых детских сказок. Но это когда-нибудь потом.

А сейчас у него совсем другая работа.

Снайпер любил многоподъездные дома. И всегда работал там, где подъездов не меньше трех. Уж совсем в крайнем случае – не меньше двух. В один заходишь и стреляешь, в другой уходишь. Нельзя заходить в подъезд и уходить из него же: очень высока вероятность, что на входе или на выходе тебя запомнят и потом приметы разойдутся по всем отделам милиции.

Кроме того, окно, из которого стреляет снайпер, почти всегда засекается кем-то из прохожих. Потом, естественно, весь подъезд будет поквартирно опрошен: может быть, кто-нибудь чего-нибудь заметил и запомнил.

Он сначала зашел в подъезд, из которого собирался уходить, поднялся на последний этаж, проверил, не повесил ли кто замок на чердачный люк. Нет, все было нормально.

«Обыкновенный советский бардак, – подумал снайпер. – Но это и хорошо. Это так облегчает мою жизнь…»

Он спустился вниз, прошел вдоль дома и поднялся наверх.

В Крайске еще не изжилась привычка послевоенных советских городов – держать голубей. И они живут на многих чердаках. Для него это было всегда большой проблемой. Во-первых, от этих птиц на чердаке ужасно грязно, обязательно измажешься в свежем помете; во-вторых, за голубями, как правило, присматривает какой-нибудь сердобольный чудак. И этот чудак может неожиданно нагрянуть. Его тоже придется застрелить, а это уж совсем лишние хлопоты… В-третьих, когда ведется прицельный огонь, голуби пугаются хлопков выстрелов и создают страшную суматоху. Сразу видно, где, в каком месте работает снайпер.

На этом чердаке голубей не было.

Снайпер пошел в торцевую часть чердака. Там, в углу, он отодвинул от стены пару старых пыльных горбылей, отогнул край примыкающего к стене рубероида и достал спрятанную позавчера ночью винтовку.

С винтовки и прицела он снял мягкой тряпочкой пыль. Ну, славный мой «Сваровский», поработай!

Он отогнул ржавые гвозди на чердачной раме, вынул стекло и в образовавшийся проем просунул винтовку, после чего вгляделся в прицел, выискивая цель. Снайпер решил для себя, что убьет сегодня трех человек – вполне хватит, чтобы неплохо заработать, поддержать свою репутацию у вербовщика стрелков и создать шум в городе, возбудить панику, чтобы народ свободно не разгуливал по бульвару. Война ведь, чего они разгулялись…

Ну, где же вы, мишени?

Вот он солдатик… Все ковыряется в своей нескладухе. Сейчас, подожди немножко и отдохнешь. Бабушка гуляет… А может, того, кто в коляске? Почему бы и нет, бабушка уже отжила свое…

Вот еще цель! Вот она – парочка милуется на скамеечке. Как ты к нему прижалась, девочка… Долюбите друг друга на том свете…

Солдатик сначала уткнулся прострелянной головой в мотор, потом медленно сполз на асфальт.

Когда молодой человек дернулся и вскрикнул, девушка не сразу поняла, что произошло, и нежно погладила то место на груди у него, откуда вдруг потекла красная жидкость. Она подняла руку к лицу и уже начала кричать, как ей в голову ударила пуля.

Она уронила свое лицо прямо на то место, откуда из груди парня хлестала кровь.

«Хорошая работа!» – подумал снайпер и спокойно пошел на выход. Через два подъезда.

А бабушка, проходя мимо влюбленной парочки, слегка отвернула голову, ей не хотелось нарушать покой влюбленных. Она ведь и сама была когда-то молодой…