Ильшат Гареев - Седьмая рота

Точно сейчас не вспомню, какого числа января, вырвавшись ненадолго из города, к нам на наши «тыловые» позиции ТПУ, «верхом» на БМП приехал полковник Станкевич. Я тогда его спросил – « Товарищ полковник, я же замполит непрофессиональный, я окончил танковое командное училище и мне до не до конца ясны мои задачи в нашей теперешней боевой обстановке. Какие мои особые обязанности как зама по воспитательной? Проводить ли мне воспитательно душещипательные беседы с солдатами о «любви к Родине и патриотизме»? На основании каких материалов и где их взять в нашей сложной ситуации? Чем мне в соответствии с обязанностями конкретно замполита, именно по воспитательной линии заниматься? Он мне ответил – « Твой ротный тебя как зама по воспитательной ценит и твоей работой доволен, похоже ты « человек и офицер на своём месте». Значит, со своими задачами как его зам по воспитательной, справляешься. По сути, ты просто ещё один офицер в роте, ты заместитель командира т.е. его правая рука, выполняйте все задачи дружно и сообща с командиром роты, если с ним, что случится то ты возьмёшь знамя из его рук и понесёшь в том же направлении».

Перед моим отъездом в Чечню, жена осталась у моей матери. Никто кроме моих Самарских друзей-сослуживцев не знал, что я убыл в Чечню. Уезжая с полком, я не давал телеграмм в письмах не писал, не звонил (мобильников тогда ещё не было в природе). Я договорился с другом, оставшимся в военном городке в Самаре, что буду присылать письма ему, а он переложит в новый конверт и перешлёт моей жене или матери. Решение было правильным, жене не стоило расстраиваться в связи с тем, что в то время она была кормящей матерью нашего двухмесячного сына. Всего два месяца назад, в октябре у нас родился первый сын. Все мои письма из Чечни начинались примерно так – « Здравствуйте дорогие любимые женушка и сынулька. Ты не представляешь, как я по тебе и сыну скучаю. К этой скуке, ещё большей скукоты добавляет скучная, комнатная служба. Сижу целыми днями в канцелярии, щёлкаю линейкой мух, в общем маюсь от безделья…» Обратно письма шли таким же путём. Но примерно в феврале я сглупил, решив ускорить обмен письмами и написал такие строки « Женушка, меня временно перевели в другую часть и поэтому присылай письма по адресу – 103400, Москва- 400, в/ч 65349….. Тут они и догадались т.к во всех газетах тех дней крупными буквами были написаны индекс и Москва-400 и ужасы про те части, что находятся по этому адресу полевой почты. Про наш 81 полк писали, что осталось не больше роты и т. п. В общем я серьёзно лопухнулся и перепугал мать и жену. Но их испуг длился недолго, нас уже в середине апреля 1995 года вывели из Чечни так, что я им быстро перезвонил из Самары и успокоил.

Уходя в сторону, отмечу, что многие гражданские « комнатные воины», « киборги диванные» не понимают как непросто на войне солдату повару или водителю. Основная часть, тех кто «пороха не нюхал» кричит, что (повар) тыловой, прятался за кухней и т. п. Но никто из подобных «критиков», не пробовал, вставая в пять часов утра в мороз, снег, вьюгу или грязь, наколоть дрова для полевой кухни, растопить печь походной кухни. Не пробовал наносить воды, начистить картошки, моркови, лука в армейскую полевую кухню на пару сотен порций. При том, чтобы завтрак и зимой или под дождём был готов к семи ноль- ноль и не позже! Никто из этих «критиканов» не делал этого после несения, ночной службы часовым по охране ПХД (пунк хозяйственного довольствия) полка. Это лишь тем, кто не воевал, кажется, что пацаны, военные повара, «тыловые крысы» не вносившие своей прямой лепты в победу. На самом деле на них ложится такая физическая и моральная нагрузка, что и не каждый «боевой солдат» выдержит. Если на гражданке говорят « как полопаешь – так и потопаешь!», то там эти слова обретают тройное значение и потому любой « военный повар, военный водитель, военный ремонтник вызывает у меня гораздо больше уважения чем любой самый крутой и подготовленный спецназёр не «нюхавший» пороха и не испытавший « военно окопной жизни». А сколько водителей погибало при нападении боевиков на колонны? Даже не стоит искать ответ на вопрос-« кто на марше в колонне, чувствует себя защищённее и увереннее, механик -водитель танка за бронёй танка или водитель автомобиля в жестяной кабинке простреливаемой насквозь из пистолета?!»

Основную часть января 1995 года, я с сержантом Эдуардом Киргизовым, львиную долю дня и как правило ночи занимался тем, что обеспечивал полк водой, а с водителем Евгением на бортовом Урале, тем что вывозил раненых и погибших на вертолётный полевой аэродром в Толстой —Юрт. Ежедневно ездил на водовозке ЗИЛ-131 и грузовиках Урал, через Терский хребет, то в Толстой Юрт, то в какую то Кумыкскую деревню, то в Червлёную. В общем как пишут на сайтах о вакансиях на трудоустройство – «характер работы разъездной, в дружном сплоченном коллективе. Питание, проживание и проезд к месту работы за счёт работодателя, командировочные оплачиваются», саркастически добавлю «тем работникам, что доживут до майора, оркестр от работодателя бесплатно при погребении»

Каждое утро при переезде горными дорогами через Терский хребет, мы наблюдали завораживающую и неописуемую словами картину- « Мы едем по самой макушке хребта, с восточной стороны гор чуть выглядывает утреннее солнце. В центре чаши образованной хребтами город Грозный, но его не видно он покрыт густым туманом словно накрыт белым одеялом. Под нами, туман ровной гладью от нашего хребта до противоположного. Мы на горной дороге едем выше тумана, а из центра этого тумана поднимается, густой и чёрный столб дыма диаметром в сотни метров – это горит Грозный. Горит всё: дома, бронетехника, люди и животные. Иногда, по ночам на самой дороге, туман был настолько плотным, что мы не видели капота собственного ЗИЛа! Тогда я опускал пассажирское стекло, высовывал голову и по тонкому боковому отсвету от фары освещающему обочину, край дороги или обрыв, руководил действиями водителя Эдика подавая команды «прямо»«правее», «левее»«тормози». Конечно в таких условиях скорость наша была 3—4 километра в час не больше. Это сейчас я могу легко и без последствий спутать, где право, а где лево, но тогда 23 года назад на горной дороге, видимо не разу не оговорился, а то бы сейчас не писал этих строк. Наверно, со стороны наш одинокий ЗИЛ водовоз едущий по самой макушке горы, тоже выглядел достаточно интересно.

Многие воинские части отправляли свои водовозки под прикрытием БМП, БТР или хотя бы МТЛБ. А у нас как то так повелось, что лейтенант Гареев и водитель Киргизов одни, сами справятся. Коллеги из других частей на «водопое» удивлялись, когда я им рассказывал, что каждый день, в пять утра, езжу по горным дорогам через Терский хребет без прикрытия. Видимо наш прямой шеф, зам по тылу полка п-п-к Волчков считал, что нам «татарским шайтанам» местные коллеги не страшны и засада на нас будет иметь печальные последствия для самой засады. Мой постоянный водитель Эдик, тоже татарин и тоже из Башкирии. Мы с Эдиком были молодые, почти ровесники и не верили в смерть, а перед выездом всегда говорили « Бисмилля рахмай рахим» и «Алла бирса!». Садились с ним в его ЗИЛ, вешали бронники на дверь и вперёд, сначала «лечебные грязи» по бампер, а потом в горы «на воздушные процедуры» подышать свежим утренним Кавказским воздухом. Сам чёрт нас не остановит т.к. вода это самый главный элемент пищи, подвести полк и воюющие подразделения мы не могли.