Валерий Гришковец - Поезд вне расписания

– Михаила Романовича уже нет. Он тоже догадывался, кому было нужно избавиться то него.

– И все-таки, Александр Петрович?

– Скажу, но перед своей смертью. Кстати, С. уволился из редакции тогда же, по собственному желанию. Хотя мог остаться. Уходя, дал мне честное слово, что это не его рук дело.

– Чье же, Александр Петрович?!

– Я тоже считаю не его. Но, повторяю, пока буду жив, не скажу – кто.

…Александр Петрович Дунец умер спустя два года: сердечный приступ. Умер прямо за столом, в рабочем кабинете.

2000

Теперь и не припомню, в ЦДЛ на это мероприятие я прикатил специально, или, как часто бывало, зашел туда по безделице посидеть с кем-нибудь из знакомых писателей, попить чайку, посмотреть что-либо стоящее внимания и траты времени. Но точно помню, что в тот день даже в буфет не спускался. Как ввалился в вестибюле в кресло, так и сидел как приклеенный, пока почтеннейшая московская публика не стала подниматься в Большой зал.

Сижу, смотрю: один за другим, поодиночке, но чаще парами заходят, вваливаются персоны всё известные, а то и просто одиозные – Егор Гайдар в сопровождении папы, адмирала от советской журналистики, писатель-затейник Владимир Войнович, бардесса (исполнительница собственных песен) Вероника Долина, отец Георгий Чистяков (один из самых ярых раскольников Русской Православной Церкви), поэт-архитектор Андрей Вознесенский (непременный чтец собственных стихов «по поводу» на подобных мероприятиях). Этот – обязательно с супругой, детской писательницей Зоей Богуславской, известной в прошлом своими повестями о вожде Великой Октябрьской Социалистической Революции. Теперь она – координатор комитета по вручению премии «Триумф». Премия сия (50 тыс. долларов) учреждена на деньги Бориса Березовского. Последними ее лауреатами стали Светлана Алексиевич и Василь Быков. Чуть в сторонке от меня мило беседуют недавний посол России в государстве Израиль и давний политобозреватель газеты «Известия» и Центрального телевидения, с пеной на губах оправдывающий ввод Советских войск в Афганистан Александр Бовин и недавно широкоизвестный советский публицист, депутат Верховного Совета от крестьянства Юрий Черниченко. Расул Гамзатов как-то сказал: «Лучше социализм с человеческим лицом, чем демократия с лицом Черниченко». Сейчас советский публицист Юрий Черниченко до дрожи в голосе поносит всё советское, в том числе и крестьянство, елейными очерками про которое и кормился всю жизнь…

Короче говоря, всех, кого видел и слышал в тот вечер, при всем желании не вспомнишь, обо всех не расскажешь. Да это и никчему.

В Большой зал я поднялся, чуть ли не последним. Вот-вот погасят свет. Озираюсь: яблоку негде упасть, а в последнем ряду, рукой подать, свободное место. Но никто не спешит его занять, хотя людей у входа в зал собралось немало. Я туда. Ба-а! А соседка-то моя – Валерия Новодворская, одна из самых одиозных фигур нынешнего политбомонда России. Этакий Жириновский в юбке. А ниже, прямо передо мной, не кто-нибудь, а собственной персоной недавний второй (после Горбачева) человек в СССР А. Н. Яковлев. Его и со спины ни с кем не спутаешь, эта всем известная «кардинальская» лысина.

Первым на сцену (в полном смысле слова) выскочил, батюшка не батюшка, но в подряснике и с крестом, весь дергающийся и всё подпрыгивающий отец Георгий Чистяков. Левую руку положил на крест (она и не лежала), а правой он все время размахивал на манер большевистского вождя и всё (да простят меня верующие, я и сам такого батюшку раньше не встречал) кричал, захлебываясь, в микрофон что-то о демократии и краснокоричневой угрозе России. Он так разошелся, что через минуту-другую левую руку снял с креста, выдернул микрофон и поднес его к устам, точно он не духовное лицо, а эстрадный кумир.

Дальше всё пошло куда как чинно: к микрофону подошел в 92-ом в один день обанкротивший российских пенсионеров и работяг непотопляемый Егор Гайдар. Его сменила, видимо, для разрядки чуть ли не нервозной обстановки в зале Вероника Долина. Потом был обязательный Андрей Вознесенский, неутомимый демократ Владимир Войнович, «главный» журналист России Алексей Симонов, довольно-таки похожий на своего папу-писателя Константина Симонова… Говорили об одном и том же: о завоеваниях демократии, о том, что если придут к власти коммунисты, Россия погибла, об угрозе «коричневой чумы» и т. д. и т. п. Ведущей на этом вечере была, как она сама о себе сказала, большая подруга Галины (имелась в виду Г. Старовойтова) неувядаемая Алла Гербер, литературный критик, съевшая зубы на воспевании социалистического реализма.

Говорили много и подолгу, но ничего конкретного о человеке, почтить память которого они собрались здесь, в Большом зале Центрального Дома Литераторов, о Галине Васильевне Старовойтовой, ученой, докторе наук, известном деятеле бывшего СССР и современной России, бессменном депутате…

Был сороковой день ее трагической смерти – день поминовения.

1999

В клубе писателей ЦДЛа встретил прозаика Виктора П., товарища по Высшим литературным курсам. Виктор, как всегда, чисто выбрит, подтянут, одет не богато, не строго, но выглядит «с иголочки». Он рослый, с красивым интеллигентным лицом, это еще больше подчеркивают очки. Они ему тоже к лицу. Самое интересное, Виктор любит выпить. И пьет довольно много, и, можно сказать, часто, но при всем при этом я ни разу не видел его пьяным, развязным, неряшливым. Говорит он всегда много, но ненавязчиво, и слушать его интересно, и, я бы сказал, приятно. Свою речь он сопровождает этакой полуулыбкой, глаза искрятся, словом, впечатление полнейшей искренности. А если учесть, что он не лишен чувства юмора, даже наоборот, сами понимаете, какой интересный рассказчик и собеседник прозаик Виктор П.

Мужчины подобного типа обычно нравятся, особенно женщинам. Я сам не однажды слышал, как наши сокурсницы и преподаватели ВЛК женщины, говоря о Викторе П., обязательно подчеркивали, что Виктор кроме всего прочего, импозантный мужчина. Короче говоря, был он всегда на виду, много писал и печатался, что, скажем, для меня так и осталось загадкой. Сегодня в Москве быть писателем не только не престижно и не выгодно, но попросту абсурдно и смешно. Особенно писателем русского толка, радеющим за моральные ценности. Тем большее удивление у меня всегда вызывал Виктор П., пишущий традиционную русскую прозу, или, если хотите, реалистическую прозу.

В самом деле, прозаик Виктор П. больше похож на «нового русского», нежели на писателя. Точнее, Виктор П., как две капли воды похож на преуспевающего коммерсанта, бизнесмена, или как там их, теперешних хозяев жизни, еще… Правда, он, насколько я знаю, как раз всегда и умудрялся не только писать «чистую» прозу, но еще сотрудничать, а то и работать в журналах типа «Медведь». Понятное дело, «медведи» не приветят писателя, будь он семижды гениальный, но выгляди, как они, «медведи» сказали бы, не круто – скромно и просто.