Вольдемар Собакин - PR христовый

– Началось!

Сны, а уж тем более сны, заставляющие Нестора вскакивать посреди ночи с испариной на лбу, не посещали его последние лет пять точно. Он всегда спал хорошо и спокойно, и если уж видел сны, то незатейливые, чёрно-белые и тут же забываемые. Сегодняшний сон был необычайно реалистичным, цветным и, казалось, Нестор до сих пор ощущал ноздрями запах увиденного во сне места, перемешанного с песчаной пылью и вкусом человеческой крови. И что странно – во сне Нестор одновременно наблюдал со стороны за распятым человеком, и в это же время физически ощущал всю боль его израненного тела, которая до сих пор, дотлевая, не отпускала сознание.

Весь вечер доктор провёл в раздумьях, анализируя прочитанное утром личное дело нового жильца пансионата. При оценке состояния лиц с нарушениями психики он как врач опирался на общепринятые диагнозы, которые учитывались при дифференциальной диагностике впервые обследуемого пациента. Кроме того, при разработке плана лечения он как клиницист выбирал один из известных вариантов ведения конкретного больного с учётом его состояния, добавляя по мере необходимости свои новые методы. Однако существовал ряд редких психиатрических синдромов, с которыми он как врач (впрочем, как и большинство его коллег) не сталкивался в повседневной практике.

Хрулёв, знакомясь с личным делом нового пациента, первым и главным моментом считал верную постановку диагноза. На основании документов, Нестор предварительно отметил для себя то, что пациент Карпелин не имеет какого-то ярко выраженного классического синдрома, но обременён винегретом из нескольких довольно редких – синдрома Котара и так называемого иерусалимского синдрома. Естественно без длительного вербального общения окончательный диагноз пациента поставить невозможно. Но первая же попытка наладить контакт несколькими днями ранее полностью провалилась.

Константин Карпелин рос в сызранском детском доме, из которого благополучно перекочевал в суворовский кадетский корпус, влив каплю своей дальнейшей судьбы в славное море защитников Отечества. В двадцать три года Карпелин посетил свою первую горячую точку. Теперь за его плечами было тридцать четыре года и четыре командировки, за которые он имел пять орденов и восемь медалей. Не отличаясь особо могучей внешностью, лейтенант Карпелин обладал завидным логическим мышлением и молниеносной реакцией, за что и был достойно оценён командованием.

Всё произошло около трёх лет назад в последней командировке в бесконечно раздираемую войной африканскую страну. Российский грузовой самолёт с экипажем был захвачен одной из местных группировок. Секретная операции по освобождению лётчиков провалилась, в результате чего вся группа из восьми человек, в составе которой числился Карпелин, пропала без вести и через полгода была признана погибшей. Спустя длительное время российской стороне был выдан сильно исхудавший, заросший волосами и бородой человек, проживший в затерянной в африканских джунглях деревушке более года. На теле человека было три следа от заросших пулевых ранений, в левой задней стороне черепа затянувшаяся осколочная рана. По словам местного жителя его, умирающего нашли в джунглях, без сознания, залитого кровью, голого со следами побоев. Беднягу отнесли в сарай для скота, где, практически не имея надежды на успех, местные колдуны своими неведомыми способами пытались вернуть в тело жизнь.

В результате окуриваний, мазей, заклинаний и прочей обрядово-антинаучной практики человека удалось спасти. К концу года он уже мог передвигаться и что-то бормотать на своей непонятной аборигенам речи.

Случайным образом весть о вернувшемся с того света белом человеке дошла до представителя российских вооружённых сил, которые и опознали в нём лейтенанта Карпелина.

По возвращении на Родину, где над ним год колдовали уже официальные кудесники медицины, Констатнтин Карпелин обрёл прежний человеческий облик и потерял последние остатки разума. Врачи постановили, что безумие лейтенанта стало следствием сильной контузии, да и вообще осколочное ранение в голову мало кому когда способствовало в укреплении здравия. Так, как родственников у Карпелина не было, агрессии пациент не проявлял даже в малой степени, учитывая его немалые заслуги перед Отечеством, командование приняло решение определить бывшего лейтенанта в старофоминский психиатрический пансионат на полное довольствие без надежд на излечение.

– Итого, мы имеем следующую картину, – Хрулёв неспешно ходил по кабинету от окна к двери и обратно, неторопливо рассуждая сам с собой, – больной высказывает бредовые идеи о том, что он уже давно умер, при этом находится в данном теле для исполнения конкретной миссии, однако способен ассоциировать обе личности внутри единого тела с неустановленными паттернами восприятия. Практически классическое диссоциативное расстройство идентичности с неопределённым рекуррентным захватом поведения; индивид не способен вспомнить важную персональную информацию, вместе с этим явное наличие тематического религиозного бреда. Состояние характерно для пациентов с эндогенной депрессией психотического уровня или шизофренией. Уровень агрессии чрезвычайно низок, фактор подавления не установлен. Препараты не применяются. Однако интересненько… свежо и незаезженно!

Хрулёв распахнул окно, освобождая кабинет из плена табачного тумана, подошёл к шкафу с книгами, открыл одну из них, и несколько минут что-то читал, многозначительно жестикулируя указательным пальцем. Захлопнув книгу, он покинул кабинет.

Нестор искал подходы к Костику (почему-то он сразу для себя стал называть Карпелина именно так) уже вторую неделю. На прямой контакт пациент не шёл; при любой попытке втянуть его в разговор с отрешённым взглядом взирал сквозь собеседника, при этом лицо выражало абсолютное спокойствие и даже детскую наивность. Глаза Костика отличались какой-то необъяснимой глубиной, не свойственной лицам с изменённым рассудком. Хрулёв не раз отмечал про себя наличие во взгляде молчаливого пациента какой то благородной тоски, свойственной людям сильно преклонных лет. От Костика исходила волна открытости, теплоты и необъяснимого обаяния, что замечал каждый работник пансионата, а пациенты почему-то считали должным, пройдя мимо, как бы невзначай прикоснуться либо к его плечу, либо к локтю. Любимым занятием Костика было сидеть на лавке возле ближайшей могилы на местном дворе-кладбище и смотреть в сторону уходящих вдаль ровных рядов деревянных крестов. Его походка отличалась не сильно акцентированной старческой медлительностью, а в движениях читалась некоторая неуверенность, подобная неуверенности ребёнка, недавно вставшего на ноги.