Геннадий Мурзин - Хамелеоны. Детективы в стиле ретро

Ведь вот только что светило солнце и – на тебе: откуда ни возьмись, небо заволокли низкие облака, подул пронизывающий ветер, пошел снег, точнее – не снег, а снежная колючая крупа.

Кадочников, стоя возле будки «Соки-воды», поеживаясь от попадавших за шиворот холодных крупинок, поджидал «Тихоню», своего сексота. Он снял меховую варежку, потянул немного к плечу рукав телогрейки и взглянул на часы: они показывали 12.24. Еще минута. Надо же, какая пунктуальность.

«Тихоню» он завидел издали. Тот, беззаботно размахивая авоськой, появился у Главпочтамта, пересек проспект Ленина, пропуская каждую идущую по нему машину. Приблизившись к Кадочникову, полушепотом произнес:

– Здравия желаю, товарищ майор.

– Не придуряйся, – сердито сказал Кадочников, – Ни души кругом. Только мы с тобой – два идиота.

– «Уши» имеют и стены.

– Да, ладно тебе… Мог бы и пораньше прийти.

– Точность – вежливость королей.

– Будет тебе блистать передо мной эрудицией… Не за тем пришел… Говори, что еще у тебя? – Кадочников вновь поежился. – Брр, какая мерзкая погода.

– Не стоит стоять на месте. Пойдемте, товарищ майор. Чтобы не вызывать подозрений.

– Ты прав: стоя на одном месте, можно окончательно задубареть.

Они пошли в сторону улицы Малышева.

– Жду. Чего молчишь?

– Товарищ майор, на мой взгляд, я все сообщил в донесении. Если еще что-то надо, спрашивайте.

Кадочников недовольно хмыкнул и мрачно взглянул на совершенно серьезное лицо Соловейчика.

– Во-первых, во всех малейших подробностях расскажи, каким образом тебе стало все это известно?

– Секрет фирмы…

– Я уже говорил: кончай с этим. Не малец!

– В день, указанный в рапорте, я обратил внимание, что при мне они, заместитель директора Соловейчик и товаровед Прошкина, то и дело загадочно переглядываются. Вот я и взял их под подозрение, догадался, что они что-то замышляют. Вечером я, сделав вид, что спешу домой, ушел чуть-чуть пораньше. То есть, не ушел я на самом деле, а стал следить за ними. Они были все время в своем кабинете, недалеко от подсобки. Я стал, соблюдая все меры предосторожности, прислушиваться, о чем они говорят, оставшись одни. Вот и услышал, что договариваются. Но я знаю: слышать – одно, видеть – совсем другое. Я вышел во двор: там – большая груда всякой тары. Спрятался за нее и стал ждать. Первой ушла Прошкина. Вышла. Огляделась по сторонам. Видимо, хотела удостовериться, что никого нет. Убедилась и пошла. Проходя мимо кабинета, приподнялась на цыпочки и постучала в окно три раза. Она ушла. А, спустя некоторое время, появился он, то есть Соловейчик. Он нес один тюк материи. Положил на заднее сиденье машины. Огляделся по сторонам. Ушел назад. И вновь вернулся с еще одним тюком такой же материи. Положил туда же, на заднее сиденье. Сел на место водителя. Завел машину и уехал. Когда он въехал под арку, чтобы выехать на Восьмое Марта, я выбежал и проследил, куда повернет. Он повернул в свою сторону. Значит? Домой!

– Это – всего лишь твое предположение.

– Но я же до того слышал, как они договаривались. Речь шла о его квартире.

– Скажи, на следующий день, когда ты с ними встретился на работе, как они вели себя по отношению к тебе? Что-то необычное заметил?

– Нет. Все, как обычно… Нормально… А что, товарищ майор?

Кадочников не ответил. Но зато вновь спросил:

– Скажи, он или она тебя не могли заметить?

– Вы о чем, товарищ майор?

– О том, что они могли заметить, что ты следишь за ними.

– Ну, нет! Если бы заметили, то не могли быть наши отношения прежними. Они могли притворяться. Но – меня не проведешь. Я бы учуял все равно.

– Тут что-то не так, нет, не так, – засомневался Кадочников.

– Не сомневайтесь, товарищ майор… Чистейшей воды злостное хищение.

– Скажи еще: два тюка такой ткани… Куда им столько? Продать? Сложно. Сколько денег надо…

– Я слышал между ними разговор о том, что они намерены всю ткань разделать на отрезы по три, три с половиной и четыре метра, а потом, через знакомую женщину, продать на барахолке.

– Они и об этом говорили?

– Да. Они также договорились насчет того, как разделят между собой выручку. Шестьдесят процентов Соловейчик забирает себе, тридцать – Прошкиной, десять – торговке.

– А ты случайно фамилию торговки не слышал?

– Нет. Ее фамилия не называлась.

– Надо же: есть хоть что-то, что тебе неизвестно, – сыронизировал Кадочников и усмехнулся..

– Ваш голос, товарищ майор, звучит не так, как следует, если исходить из серьезности ситуации.

Кадочников пропустил мимо ушей замечание сексота.

– Вот что, «Тихоня», – Кадочников взял его за рукав драпового пальто с каракулевым воротником. – Скажи-ка мне еще одно: зачем тебе все это?

– Что именно, товарищ майор?

– Если бы мы платили за информацию хорошо – другое дело…

– А-а-а, так вот вы о чем?

– Именно об этом! Ради чего сотрудничаешь с органами? Не идеи же ради!

– Почему нет, товарищ майор?

– Свежо предание…

«Тихоня» обидчиво отвернулся.

– Вы, я вижу, мне не доверяете, но почему? Я вас подвел когда-то? Помните, год назад вы мою информацию также подвергали сомнению и что?

– Тогда – правда… все было точно.

– А сейчас? Почему сейчас сомневаетесь? Не сомневайтесь: идите, делайте обыск и, я вам ручаюсь, вы все найдете. Ну, конечно, если будете ходить с неделю вокруг да около, то…

– Ты полагаешь, что все так просто? Ты сообщил, я рванул и накрыл ворюгу?!

– Как хотите, товарищ майор. Я свою часть работы сделал. Сделал, как мог. Теперь – слово за вами.

– Подозрительно, но все равно спасибо. Будем думать.

– Но не долго, товарищ майор, а иначе можете опоздать.

– Будем думать столько, сколько потребуется, «Тихоня».

– Извините, я же по доброте душевной…

– Вот в этом-то я и как раз не совсем уверен.

– Вы… опять о том же? Почему вам, товарищ майор, нельзя поверить, что я могу действовать в ваших интересах исключительно из идейных побуждений? Извините, но я не перевариваю ворюг, а их в системе советской торговли хватает…

– Э-т-то точно! Недавно один районный прокурор на совещании так и сказал: была бы, мол, его воля, то он бы каждого второго торгаша отправил в тюрьму без суда и следствия. И ошибки, то есть невинно посаженного, не оказалось бы.

– Ну, тут он хватил лишку, товарищ майор. Как можно – без суда и следствия?

– Нельзя, конечно, нельзя. Однако все присутствующие его столь эмоциональное высказывание восприняли благожелательно. Во всяком случае, поняли, что он имел в виду. А, говоря так, прокурор лишь хотел подчеркнуть, насколько преступность охватила всю систему торговли. Как с ней бороться – никто не знает.

– Я знаю, товарищ майор.

– Ты?!

– Признайтесь, настоящей борьбы и нет.