Геннадий Мурзин - Хамелеоны. Детективы в стиле ретро

Кадочников повернулся и внимательно посмотрел ему в лицо.

– Не понял.

– Вокруг совторговли многие кормятся – те, кто влияют на принятие решений. Вот вы, товарищ майор, получив мой рапорт, о чем в первую очередь подумали?

– Честно?

– Да.

– Подумал в первую очередь о том, что ты фантазируешь…

– Ну? А я что говорю?! Даже вы готовы с порога отмахнуться и все списать на мои, якобы, фантазии. А почему? А потому, что знаете: как только станет известно, что вы копаете под Соловейчика, – такое начнется…

– Какое «такое»?

– Ой-ей-ей… так-таки и не знаете?.. Когда в наш магазин поступает импорт, то во дворе плюнуть негде – сплошь начальство. Пока оно не отоварится – в открытую торговлю ничего не поступит. А самые большие начальники и их родня – даже и не ходят. Им прямо на службу принесут все, что надо.

– Фантазер ты, однако…

– Хотите факты?

– Если уж сказал «а», то у тебя ничего не остается другого, как идти дальше, – почти шутливо заметил Кадочников.

– Извольте, товарищ майор… С месяц назад сам лично отвозил образцы тканей первому секретарю горкома КПСС. Его супруженция, видите ли, решила выбрать что-то поприличнее для своей дочки, для ее обновки на день рождения. Надо ли говорить, что выбранное ею на прилавке никто и никогда не видел? У директора есть список лиц, которые обслуживаются с заднего хода. Сам видел.

– А ты не боишься, что все сказанное тобой будет известно твоему директору?

– Ну, – «Тихоня» опешил, даже остановился от неожиданно прозвучавшего вопроса, – надеюсь на вас, товарищ майор. Вы же не выдадите меня, правда?

– Что ты, конечно, нет. Но с другими, даже из нашего «ведомства», не слишком откровенничай. Поосторожнее, братец.

– Спасибо, напомнили, что язык лучше держать за зубами.

– Вот именно! А вообще, ты опять же прав. У торгаша, когда пытаешься ему прищемить хвост, сразу находится могущественный покровитель. Но ты не думай, что я, осторожничая, испугался. Нет! В данном случае – другое… Даже объяснить не могу.

Они стояли на перекрестке улиц Пушкина и Малышева.

– У вас, товарищ майор, нет больше вопросов? Я пойду. А то в магазине хватятся.

Кадочников протянул осведомителю руку.

– Извини, братец, что не доверяю… Я никому не доверяю. Даже себе. Не обижайся, ладно? А за информацию – спасибо. Ну, будь!

Кадочников крепко пожал «Тихоне» руку, повернулся и пошел назад, в сторону проспекта Ленина, а его осведомитель, потоптавшись чуть-чуть на месте, повернул на право и пошел по улице Малышева. Им во многом было по пути, но шли они разными путями.

Из воспоминаний полковника милиции Плотника:

«Я скажу про себя: у меня также были свои осведомители, сексоты то есть, – вполне порядочные люди, которым я полностью доверял. Но все же, получив от них информацию, старался оперативным путем перепроверить. Доверяй, но проверяй – моя аксиома. Как другие? Не знаю. Но рискну предположить, что также. Я слышал и тогда, что на Западе за поставляемую информацию платят, прилично платят. У нас же, за десятки лет службы я не помню ни одного случая, чтобы мой сексот получил бы от нашего ведомства какое-то вознаграждение. Признаюсь: в исключительных случаях для получения нужной информации приходилось прибегать к давлению. Нет, не подумайте, что речь идет о физическом воздействии. Речь-то я веду о морально-психологическом воздействии. Но это лишь в отношении лиц, за которыми, мы знали, водятся разные грешки. Не думаю, что нынче правоохранительные органы не пользуются подобными источниками информации. Уголовный мир их называет „стукачами“. Эти самые стукачи из преступной среды имеются как на воле, так и в колониях. Конечно, по возможности старались их обезопасить, но не всегда удавалось. Иногда для них стукачество заканчивалось трагически. Печально, но факт».

Вернувшись в управление, Кадочников на первом же этаже нос к носу столкнулся со старшим оперативным дежурным Савельевым. Они сегодня еще не виделись, поэтому обменялись рукопожатием.

– Что новенького, Яков Ильич?

– Ничего существенного. В основном, сегодня бытовуха.

– Значит, повезло тебе.

– А тебе, что, нет? – спросил Савельев и улыбнулся.

Кадочников ответил как-то неопределенно:

– Не скажи…

Савельев, собравшись идти, пошутил:

– Когда определишься – скажешь, идет? – он пошел, но потом вернулся. – Чуть не забыл: Семеныч тебя искал.

– Чего меня искать – не иголка. Шеф знает. Что ему надо, сказал?

– Нет. Но просил, если тебя увижу, чтобы сказал, что он бы хотел тебя видеть. Заявляет, что срочно.

– На ловца и зверь…

– Не хочешь ли сказать, что и у тебя имеется желание встретиться?

– Вроде того… Иду к нему…

«Начальнику ОБХСС УМГБ Свердловской области

подполковнику Малышеву Ивану Семеновичу

от старшего оперуполномоченного Кобякова А. В.

Р А П О Р Т

Сегодня, то есть 31 декабря, мною взята под наблюдение постоянная торговка на центральной барахолке. Означенная гражданка попала в сферу моего внимания ввиду того, что торгует отрезами чисто шерстяной костюмной ткани типа «Бостон». За несколько часов наблюдения она продала три отреза. Что свидетельствует о том, что у нее имеется какой-то поставщик-оптовик, который, скорее всего, крадет означенную ткань либо на производстве (например, на швейной фабрике «Одежда»), либо в торговой сети. По всем первоначальным признакам, ткань в большом дефиците и запросто ее не достать. Фамилия торговки (мною установлена) Симонова Юлия Аркадьевна.

Жду указаний.

Со своей стороны, считаю необходимым завтра же, в момент очередной купли-продажи, задержать ее и покупателя. Покупателя задержать и привлечь в качестве свидетеля.

Лейтенант Кобяков».

Подполковник Малышев отчаянно ругался с кем-то по телефону, когда вошел в кабинет Кадочников. Он догадался (по отрывочным фразам), что ругается Семеныч с начальником городского управления торговли; ругается из-за того, что надо закрыть какую-то торговую точку для проведения внезапной ревизии, а на том конце провода, видимо, отчаянно возражают.

Завидев вошедшего, Малышев, не прерывая телефонного разговора, рукой показал ему, чтобы тот присел и подождал. Кадочников так и сделал. От нечего делать стал прислушиваться к разговору его давнего друга и, одновременно, соперника по службе.

– Вы что, в самом деле? – продолжал кричать в трубку Малышев. – Мне это надо или вам, в первую очередь? У вас воруют. Мы намерены схватить за руку расхитителей соцсобственности… А вы? Что вы?.. Ну, знаете ли… Я?! Грублю? Вам? Поговорите с моими подчиненными, они расскажут, как звучат мои грубости… Это правда: вы – не мой подчиненный, но и я не ваш слуга… Не надо меня пугать… Вы правы, я тоже коммунист и готов блюсти интересы партии… Да, что вы!.. Вот, а я-то думал, что интересы партии и государства – это одно и тоже. Значит, ошибался… Извините, но у меня нет желания дальше с вами заниматься демагогией… Что?.. Кончайте вы с этим: план, план… Не надо прятаться за необходимостью выполнения плана по товарообороту… Не надо, говорю я вам!… Повторяю: наш разговор теряет смысл: или вы назначаете внеочередную ревизию в магазине, или я иду в горком КПСС и ставлю этот вопрос там, в отделе торговли… Итак… Что вы решили?.. Выходит, закрываете магазин на ревизию все-таки?.. Мудрое, скажу я вам, решение… Что?.. Издеваюсь?… Ни в коем случае! Всего наилучшего.