Виктор Ааб - Горячее кресло. 1986 год. Телефонный начальник

Ниязова, естественно, хотя она действительно написала заявление на следующий день, в их число не вошла. Прессинг был жесточайший. Как я его выдержал, не знаю. В конце концов, Ниязова все-таки получила телефон, но только после того, как ко мне пришло ПИСЬМЕННОЕ распоряжение Фенина прямо и недвусмысленно обязывающее меня сделать это. И все-таки, многие фамилии, против которых людьми с очень широкими властными полномочиями были проставлены едва приметные точечки и запятые, так и остались в списках до следующего пока ещё неизвестно когда намечающегося этапа телефонизации.

С этого дня решил твёрдо, пока буду начальником больше ни одного списка на телефонизацию домов, ни в одну инстанцию не понесу.

Все чаще стало возникать ощущение, что меня скоро попросят с этого места.

По понедельникам, по устоявшейся традиции, Ковалёв проводил долгие планёрки с участием начальников цехов и отделов. Я не стал ломать традиций, за исключением лишь того, что сделал планёрки максимально краткими. Начальники докладывали очень сжато обстановку в цехах, ставили проблемные вопросы. Я скоро убедился в разношёрстности их интересов, которые очень часто шли вразрез с интересами предприятия в целом. Приходить к консенсусу (всюду звучит это новое слово) с учётом разнонаправленности интересов цехов, было очень сложно. Разрешил на планёрке поднимать только те общие вопросы, которые касались всех, не затрагивая интересов какой-то отдельной службы.

Первые же планёрки проходили с явным уклоном на критику работы цеха ГТС. Редко кто воздерживался от того, чтобы не лягнуть Висящева. Он вяло старался огрызаться, как уставший затравленный волк. В результате планёрка сводилась к бесполезной перепалке. Особенно выделялась в «критике» экономист Мурносова. Явно просматривалось, что она имеет огромный вес и авторитет, и доминирует в коллективе.

Наблюдая за перепалкой, я мысленно чувствовал себя в шкуре Висящева и точно знал, что будь бы я на его месте, никогда не позволил бы себе долго оставаться в положении козла отпущения. Все более и более понятными становились мотивы начальника цеха ГТС побудившие его написать заявление на увольнение.

Возникшая на очередной планёрке, перебранка была мною решительно прервана.

– Валентина Васильевна, – перебил я экономиста – вот вы очень наседаете на Александра Дмитриевича, а может быть, более конкретно подскажете ему, что же ему делать в сложившейся в цехе ситуации? Ваши «советы» общего плана явно нежизнеспособны.

Мурносова озадачено запнулась и умолкла. Присутствовавшие на планёрке начальники удивлённо переглянулись.

– Давайте договоримся, – продолжил я – что оценивать работу Александра Дмитриевича в обозримой ближайшей перспективе, будет иметь право только начальник и главный инженер…

Повисла тишина, но надо было видеть благодарные глаза Висящева…

Как оказалось, больше на планёрке на этот раз и обсуждать ничего не нашлось.

В заключение, перед тем как распустить людей, сообщил им своё твёрдое и недвусмысленное решение

– Все вопросы, требующие моего вмешательства, впредь, будут рассматриваться только с участием конкретных лиц, имеющих к ним отношение. И не обязательно дожидаться планёрки. В любое время, за исключением приёмных часов, кабинет для обсуждения этих локальных вопросов у меня открыт…

Время летело незаметно. Я мог уже достаточно детально оценить, каким же предприятием теперь руковожу.

Прав был Алексей Николаевич Семенов когда, напутствуя меня, говорил, что это большой корабль. К началу 1986 года ТТС состояла из шести крупных цехов и двух отдельных участков – транспортного и хозяйственного. Общая численность работающих превышала четыреста человек.

Наиболее многочисленным – свыше 150-ти человек, был цех междугородной связи. В его составе находились участки автоматической междугородной связи (АМТС) и полуавтоматики; линейно-аппаратный участок; коммутаторный участок. Все они имели чётко отлаженное производство, и не мудрено – ведь костяк работников в этом цехе составляли женщины. Здесь отсутствовало пьянство, преобладала высокая дисциплина, свойственная женщинам, повышенная ответственность за порученное дело. Это был цех, в котором количество специалистов с профильными высшим и средне-специальным образованием было наиболее высоким.

Цех традиционно занимал высокие позиции в Социалистическом соревновании, стабильно выполнял плановые задания. Цех развивался и модернизировался. Постоянно увеличивал количество каналов на магистральных и зоновых направлениях. Выводил из эксплуатации воздушные системы передач и заменял их современными, кабельными мощными, типа К-60, К-300, с высокой пропускной способностью, по мере строительства кабельных и радиорелейных линий связи смежными предприятиями Министерства связи – ТУСМ-3, ЭТУС, ОРПТЦ. Оборудование цеха было довольно надёжным, его эксплуатация не доставляла особых проблем.

Построенная и введённая в эксплуатацию в 1976 году АМТС-1М уверенно и с неплохим качеством обеспечивала потребителей автоматическими междугородными соединениями без участия телефонисток, и последовательно перераспределяла соотношение между автоматическими, полуавтоматическими и ручными междугородными соединениями в свою пользу. Многих работников участка ЛАЗ (линейно-аппаратный зал) я знал лично. Познакомился с ними в далёком 1974 году при прохождении здесь двухмесячной учебной практики на четвёртом курсе учёбы. Знал работников участка АМТС и полуавтоматики – его, с начала строительства и после ввода в эксплуатацию, возглавляла моя жена Ромалия Станиславовна находившаяся в настоящее время в декретном отпуске.

Заочно знал и телефонисток коммутаторного участка возглавляемого Бублик Александрой Степановной. Именно они обеспечивали мне соединения по области при работе в ЭТУС, обеспечивали очень качественно, своевременно с чёткой деловитостью. Именно этот цех принял меня наиболее доброжелательно. Но и тут головной болью сразу свалилась проблема.

Цех возглавляла Зябкина Нина Ивановна – прекрасно подготовленный специалист, очень милая обаятельная женщина. По характеру – спокойная, выдержанная. Всегда говорила ровным тихим голосом, казалось, ничто не могло выбить её из равновесия.

Но, к моей полной неожиданности, она – вторая после Висящева, заявила о своём уходе с должности начальника цеха. Повторяю, я знал её с 1974 года, у нас были нормальные деловые взаимоотношения во время совместной работы при расследовании и устранении повреждений на зоновых линиях связи. Оконечные устройства этих линий находились в ЛАЗ-е, и нам приходилось тесно сотрудничать. И я очень рассчитывал на неё.