Т. Борисов - Под водой, в небесах, на паркете. Том 1

– Мей ай комин?

Получив разрешение, подошел к столу экзаменационной комиссии.

– Комрад инстрактор! Нейвал кадет Поляков! Мей ай тейк тикет?

Взяв билет, Женя внимательно прочитал его и огласил:

– Тикет намбр элевен.

Петренко был потрясен: эти фразы он не учил. Поискав глазами командира роты, Саша робко приблизился к Ефиму Михайловичу и тихо сказал:

– Товарищ командир! Все равно не сдам!

Последовала немая сцена из «Ревизора».

– Ты же готовился! Что произошло?

– Там надо еще что-то говорить, а я не учил. Мы так не договаривались!

– Ребята! – взмолился Булавкин, наконец поняв, о чем идет речь. – Срочно бумагу и ручку! Напишите этому олуху небесному как надо попросить разрешение войти, как представиться, как попросить разрешение взять билет и, наконец, как назвать его номер! Пишите русскими буквами! А Вам, Петренко, я приказываю выучить эти несчастные фразы и сдать экзамен, или я за себя не отвечаю! Ясно?

Получив в ответ дежурное «Есть! Так точно!», командир роты ушел в другой конец коридора, ибо далеко не был уверен в том, что в его роду никто не перенес инфаркт миокарда, а присутствовать при разучивании Александром этих английских фраз было выше его сил.

Первая часть приказания была выполнена быстро. Сложнее оказалось со второй частью: английские фразы упорно не хотели задерживаться в голове бедного курсанта. Саша методично загонял их в подкорку, а они, подлые, вырывались наружу. Он истово повторял их одну за другой, бессчетное число раз. Вышел еще один курсант, вошел шестой. Зубрежка продолжалась. Наконец наступила очередь Петренко. В момент происшествия я сидел в классе и готовился к ответу, так что все происходило на моих глазах, и я могу изложить последующие события не с чужих слов. Чтобы описать их, необходимо обладать как минимум талантом Николая Васильевича Гоголя, но все же попытаюсь это сделать в меру своих скромных сил и возможностей. Прошу сделать на это скидку и представить себе следующую картину.

Резко распахнувшаяся дверь заставила всех находящихся в классе курсантов и преподавателей вздрогнуть и повернуться лицом ко входу. Петренко со зверским выражением лица и остекленевшими глазами строевым шагом проследовал к столу экзаменационной комиссии. Нечеловеческие усилия продержать в голове вновь заученные фразы те несколько секунд, что требовались для их использования, явственно отражались на его лице. В гробовой тишине звонко отдавались Сашины шаги. Все головы синхронно поворачивались, провожая взглядами его путь на Голгофу. Молча пройдя весь класс почти по диагонали, Петренко встал в полуметре от стола, на котором были разложены билеты. Глядя ясными голубыми глазами прямо в лицо председателя экзаменационной комиссии, он четко произнес:

– Мей ай комин? Комрад инстрактор! Нейвал кадет Петренко! Мей ай тайк тикет? Тикет намбр эйт!

Сделав шаг вперед, Саша взял билет и ознакомился с его содержимым. Командир не подвел: вверху билета красовалась заветная цифра. Подняв глаза на застывшую в шоке экзаменационную комиссию, он наконец осознал, что назвал номер билета до того, как взял его. Не берусь судить, как повел бы себя я в подобной ситуации, не знаю. Скорее всего, я бы растерялся, стушевался и лишился дара речи. Почти наверняка так же отреагировал бы любой другой нормальный курсант или студент на свете, независимо от специальности, национальности, цвета кожи или вероисповедания. Но не таков был наш Петренко! Невозмутимо подняв глаза на преподавателей, он с неподражаемым простодушием изрек:

– Ой, и правда восемь!

От взрыва хохота в коридоре чуть не вылетели стекла. Преподаватели растерянно моргали и старались не смотреть друг на друга. Те курсанты, которые сидели в классе и готовились к ответам, в том числе и я, давились от сдерживаемого смеха, съезжая под парты. Тогда мы не знали, да и не могли знать модного ныне юмориста Михаила Задорнова, но наша гордость за отечественного курсанта выросла до небес.

Председатель комиссии, желая сохранить лицо, разрядил обстановку:

– Идите готовьтесь…

Стоит ли говорить, что Петренко сдал экзамен успешно, рота подтвердила звание отличной, а капитан-лейтенант Булавкин получил вожделенную прибавку к зарплате?!

В предыдущей статье я кратко описал порядки, царившие в высших военных учебных заведениях (ВВУЗах) СССР. В частности, к чему приводили попытки проведения социалистического соревнования между факультетами, когда преподаватели профильных кафедр «топили» «чужих» курсантов, обеспечивая победу «своему» факультету. Хотя абсурдность подобных соцсоревнований очевидна, стараниями политотделов они продержались довольно долго, потом то отменялись, то вновь вводились, пока окончательно не канули в Лету. Соцсоревнования между курсантами, насколько мне известно, оставались практически до конца советской власти.

Несколько забавных историй, связанных со сдачей экзаменов в те достопамятные годы, пришли мне на память после неоднократных жалоб офицеров среднего и высшего звена на низкий уровень подготовки нынешних выпускников различных ВВУЗов. Оговорюсь сразу, что я не являюсь большим сторонником отечественной системы подготовки офицеров, как прошлой, так и нынешней. Если раньше нас доводили до бешенства конспектированием первоисточников, изучением абсолютно ненужных в будущем дисциплин в ущерб специальным, то в настоящее время, принимая в ВВУЗы довольно посредственных выпускников средних школ (пардон, лицеев) почти без конкурса, преподаватели вынуждены начинать обучение курсантов практически с азов, тратить время и силы на приобретение ими элементарных знаний, которые те недополучили или не стремились получить в детстве и отрочестве, что в итоге приводит к появлению весьма посредственных специалистов военного дела. Экзамены превратились в проформу, хотя и раньше они далеко не полностью отражали истинное положение дел. Ниже приводятся подлинные события, имевшие место в начале 70-х годов в ВВМИОЛУ им. Ф. Э. Дзержинского, которые позволят Вам сделать самостоятельные выводы о качестве оценки знаний.

Одной из сложнейших «общеобязательных» дисциплин в Училище считалась живучесть корабля. Кафедра живучести располагалась на первом факультете, готовившем специалистов по эксплуатации корабельных ядерных энергетических установок. Естественно, и нам, корабелам, слушателям третьего факультета, приходилось изучать живучесть в полном объеме. Наша месть была ужасной: курсантам первого факультета приходилось зубрить не менее «общеобязательные» теорию корабля и гидродинамику. Пишу «зубрить», ибо досконально изучать теорию корабля и гидродинамику они считали абсолютно бессмысленным занятием и, по большому счету, были правы. Тем не менее учебные программы есть учебные программы, создавали их не мы, их надо было «проходить», «сдавать», или можно было смело распрощаться с заветными лейтенантскими погонами, кортиком и мечтами о корабельной службе.