Геннадий Мурзин - Извивы судьбы. Современный любовный роман

Соловьев, положив трубку, вышел из-за стола, придвинул Осинцеву бумажку с телефонным номером. И проворчал о том же, усаживаясь в кресле:

– Ну, подумай, что бы ты без меня делал?

Осинцев тут же стал набирать номер. Но в ответ – частые гудки. Значит, номер занят. Продолжает, не уставая, набирать номер. И, наконец-таки, там сняли трубку. Он услышал голос той, которую больше всего и хотел слышать сейчас, – голос Верочки. От радости даже перехватило дыхание. Оправился. Взял себя в руки. Пригласил в Большой, предупредил, что встречаются за пятнадцать минут до балетного спектакля. Осинцеву показалось, что Верочка обрадовалась его звонку, и приглашение с радостью приняла. Верочка попробовала выведать, откуда у него ее номер телефона. Осинцев держится стойко и тайну не выдает. Пусть, считает он, будет небольшая интрига.

Наивный Алёшка! Да его девушка только что разговаривала с подружкой и та ей все уже рассказала.

* * *

…Около одиннадцати спектакль закончился. Осинцев, держа легонько Верочку за локоток, вывел ее из Большого.

Вышел из театра, досадуя. На что? А на то, что и не поговорил. Верочка, это правда, была все время рядом (а как ослепительно выглядела!), однако… Возле вертелась эта парочка – Ирина и Никита. Никита пытался острить, но, как показалось Алексею, пошловато. Впрочем, Ирина хохотала. Значит, ей нравился юмор Никиты.

На площади возле Большого парочки расстались. Наконец-то! Ирина поспешила к станции метро. Сказала, что живет не рядом, где-то на Преображенке. Никита (слава Богу) напросился в провожатые и последовал за Ириной.

Алексей и Вера остались одни. Вера, взглянув на крохотные наручные часики, (сказала, что часы – подарок отца на ее восемнадцатилетие), спросила:

– Что дальше?

Алексей честно признался:

– Не знаю.

– Вот тебе и кавалер! – сказала она и усмехнулась.

– Ты, вроде бы, говорила вчера, что живешь поблизости от «Украины»… Если так, то… Позволь проводить…

Вера, озорничая, спросила:

– А если бы « не так », что тогда? Отказался бы проводить девушку?

Осинцев смущенно опустил глаза.

– Извини, я неудачно выразился.

– Все-таки, – Вера продолжает настаивать, – пошел бы провожать или нет?

– Пошел бы… Долг советского офицера обязывает…

– И сейчас? Тоже лишь « долг »? – Вера явно озорничает, цепляясь к словам.

– Не… Не только… И даже не столько… Мне самому очень хочется… А! – он от отчаяния мотнул головой. – Предлагаю пешую прогулку и – все. Перед сном – полезно. И… вечер, гляди, как хорош!

Вере доставляло особое удовольствие смущать провинциала – такого мужественного и настолько нерешительного и слабого перед ней.

По лицу Веры пробежала легкая ухмылка.

– Сразу, – заметила она, – видно, что не москвич.

– Почему?

– Не ориентируешься.

– А… Далек путь?

– Уж не близок, – лицо Алексея просияло. Вера, заметив и, конечно, догадавшись о причинах, все-таки спросила. – Чему радуешься?

– Еще бы!.. Это даже к лучшему… Поболтаем.

– Тогда, – Вера подхватила офицера под руку, – идем, Алексей.

Они пошли. Они шли и разговаривали без умолку. О чем? Да обо всем, что молодым приходило в голову. Алексея подмывало порасспросить Веру, например, о семье, однако, стесняясь, не желая показаться слишком любопытным, что, по его понятиям, недостойно мужчины, старался вопросов не задавать. Сама же Вера аккуратно тему семьи оставляла в стороне и не касалась. И если бы не крохотные швейцарские часики, которые у нее сейчас на руке, не знал бы он, что у нее есть отец. Что-то, пожалуй, скрывает. Впрочем, это Алексею могло всего лишь показаться.

Зато Вера дала волю своему любопытству. Она – женщина и этим всё сказано. Прошли-то всего несколько кварталов, а она уже знала об Алексее все (он отвечал с радостью и подробно): то, что в Афганистане, выполняя интернациональный воинский долг, погиб его отец; то, что потом, когда учился в суворовском, внезапно занемогла и вскоре умерла его мать, единственный родной человек, и он остался в этом мире один-одинёшенек; о том, что были подружки, но его отношения далеко никогда не заходили, потому что он сам не позволял; то, что он любит читать и перечитывать литературную классику, а вот в серьезной музыке плохо разбирается, Моцарта от Гайдна вряд ли отличит; то, что кое-каким спортом баловался, но любительски, не ради рекордов и медалей, а всего-то во имя общего физического развития.

– А что сейчас читаешь? – спросила Вера. Она-то с первой встречи с ним на «ты», он же, после театра только перешел на «ты» и получилось у него, Вера обратила внимание, все очень естественно, непроизвольно, так, что, пожалуй, он и сам не заметил.

– Толстого.

– А что именно?

– «Анну Каренину». А на очереди – «В августе сорок четвертого»… Богомолова… В Свердловске много разговоров об этом писателе. Читала?

– Нет. И, к стыду своему, даже не слышала.

– А я… Облазил все магазины в своем городе, но не нашел. Подогрели интерес критики…

– Ругают?

– Еще как! На части рвут… Позавчера забежал в книжный на Калининском проспекте, спросил продавщицу и она тут же выложила мне. Обрадовался такому дефициту. Купил.

– Надо будет почитать…

– А, хочешь, я тебе подарю книгу?

– Нет-нет, спасибо. Сама куплю.

Алексей вздохнул.

– Жаль… Я бы с радостью…

– Сам сказал, что дефицит…

– Ну и что? Для тебя – готов расстаться.

– Боже мой, зачем такие жертвы?

– Издеваешься?

– Ничуть. Я – серьезно. Я знаю, каково расставаться с тем, что так долго искал и, наконец, нашел-таки.

– Ну, если только так…

– Вопрос на засыпку, Алексей. Хочу проверить, внимательно ли читаешь и какова у тебя память?

– Спрашивай, Верочка.

– С чего начинается роман «Анна Каренина»?

– Сюжет первой главы? Ну, это каждый школьник знает.

– Нет-нет, я о другом: процитируй самое первое предложение? Сможешь?

– Пожалуйста.

– Ну-ка…

– Лев Николаевич, – Алексей начал отвечать, как на уроке, перед строгим преподавателем, – написал: « Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему ».

Вера рассмеялась.

– За знание текста произведения – пятёрка. А сейчас проверю грамматику. Ответь мне: есть ли в процитированном тобой предложении какие-либо знаки препинания?

Алексей, задумавшись на пару секунд, вспоминая, ответил:

– Есть. Запятая перед словом «каждая».

– Так. Понятно. Теперь скажи: как пишется слово «по-своему»?

Вера с парнем, конечно, играет, но он-то к переэкзаменовке относится очень серьезно: вон, на высоком лбу даже испарина выступила. Боится опозориться.

– В слове есть тире между «по» и «своему».

– Не совсем так, конечно, ну, да, ладно: будем считать, что ответ правильный.