Геннадий Мурзин - Извивы судьбы. Современный любовный роман

Что, Алёша, с твоим отпуском? Как и прежде, планируешь на август? Боже, как трудно ждать!..»

«Верочка, оформлен уже билет на самолет. Прилетаю первого августа. Не знаю, как отнесутся твои родители, но я планирую забрать тебя и укатить на целый месяц в Ялту. Путевка на двоих в один из санаториев Министерства обороны в кармане. Решение мое окончательное и обжалованию не подлежит. Так-то вот… Кто обязан принимать решения? Ну, мужчина, понятно. Шутка! Если ты имеешь другие планы, то сообщи, чтобы я мог скорректировать свои намерения – это уже совершенно серьезно. Жить будем рядом, в одноместных номерах.

Успокой маму и отца. Под моим крылом с их любимой дочерью ничего не случится. Гвардии старший лейтенант танковых войск Осинцев гарантирует полную безопасность. Никто и близко не подойдет – не подпущу. Ну… Разве что я… Другие? Пускай идут лесом. 22 мая».

«Москва, 11 июня. Алёша, неужели это правда?! Как же я счастлива, что разлука близится к концу, что мы целый месяц проведем в Крыму, на море и… одни. Родители, узнав от меня эту новость, поворчали чуть-чуть. Особенно мама. Вы, сказала она, не настолько близки, чтобы… так и сразу; побудьте, сказала, хоть с недельку в Москве, а уж потом… Мамин вариант отвергла, даже не обсуждая. Мама, фыркнув недовольно, ушла на кухню и загремела посудой. Минут через десять вернулась. Спросила: и как, мамуль? Она, вновь фыркнув, но уже помягче, ответила: поезжайте хоть к черту на кулички. Вот, сказала я, это другой разговор. Обняв маму, поцеловала. От поцелуя и совсем мама растаяла. Отец же смотрел на нас и только ухмылялся. Мне так обидно, что ты, Алёша, так рано остался без родителей. Как хорошо, что они есть и всегда рядом… Прости эгоистку!.. Сообщила и Иришке. Ну, не смогла промолчать. Иришка завидует. Ее Никитка ни о чем таком даже не заикается. Сравнение, Алёша, опять в твою пользу. Я летаю, летаю, летаю…»

«Здравствуй, Верочка! Счастлив, что мой вариант принят. Откровенно говоря, боялся, что с твоей стороны или твоих родителей встанет стена… Камень с души упал. Если говорить о Никитке, то у них совсем другая ситуация. Ты сама писала, что они видятся часто, а мы… Как я тогда уехал и все. Хорошо, что переписываемся и воркуем, а то бы… хоть в петлю лезь… Родители… Что делать, если судьба у меня такая? С другой стороны, может, кто-то шлет мне специально испытания… Ну, чтобы прошел мощную закалку и обрел еще большую упругость и стойкость перед жизненными невзгодами. Вовсю собираю чемоданы. Готовлюсь. Алёшка. 26 июня».

«Москва, 10 июля. Алёша, как я счастлива! Не хватает слов, чтобы описать мое состояние. Представь только, что до встречи осталось всего двадцать дней. Всего! И мы встретимся… Мы месяц будем рядом… Один на один… И никто нам будет не нужен… Только ты и я… Пошел к черту весь остальной мир. Я, правда, такая эгоистка… извини… Я такой становлюсь от переполняющего меня счастья… Готова стать и закоренелой эгоисткой, чтобы только счастье никуда не уходило, оставалось до последнего моего дыхания… Так, Алёша, стабильного счастья хочется, так хочется, что невмоготу становится».

«Верочка, это мое последнее письмо. И ты не пиши. А зачем, если мы вот-вот и встретимся? Сижу на новеньких чемоданах. Гляжу на календарь и на часы. Передаю командование ротой своему заместителю. Немного тревожно: сверлит голову вопрос, как без меня, мои солдатики? Как бы не подкачали. Утешаю себя: все будет в порядке. Излишне, наверное, тревожусь. Но как иначе? Я же не столько технику оставляю, сколько людей, половина из которых – новички, весенний призыв. До встречи в Москве, Верочка! Будь осторожна: заранее прошу прощения, но задушу в объятиях – ты так и знай. С меня сбудется. Мужик я крепкий, истинный уралец, лапы у меня – о-го-го! Крепче прежнего стали. Про спортзал не забываю. Форму поддерживаю. Две двухпудовые гири выжимаю без перекура десять раз. Зимой на лыжах бегал, хорошее время показывал на десятикилометровой дистанции, лучшее среди офицеров полка. Хвастаюсь? Но плохо, что ли, когда человеку есть чем похвастаться?

Да, Верочка. Мне номер забронирован рядом с тобой. В гостинице «Украина». Конечно, на одну ночь, но все равно. Имей в виду, что второго августа к обеду должны быть уже в Ялте. Драгоценное наше время надо беречь и не распылять понапрасну. До встречи, Верочка! До совсем-совсем скорой… Все!.. Алёшка. 20 июля».

ИЛ-62 трижды заходил на посадку: из-за низкой и плотной облачности. Наконец, командир лайнера нашел-таки просветленное окошечко и благополучно посадил самолет.

В Москве второй день идет моросящий дождь. Алексей, спускаясь вместе с другими пассажирами по трапу, передернул плечами, подумав: «Не слишком-то гостеприимно дальневосточников встречает столица». Некое полуоткрытое транспортное средство доставило пассажиров в зал получения багажа, где он услышал голос диктора: «Пассажир Алексей Леонидович Осинцев, вас ожидают возле выхода из зала прилетов!»

Он подумал: «Кто это?» Тотчас же улыбнулся: «Будто бы не знаю».

С тяжелым кожаным чемоданом вышел из зала и первым увидел нервно вышагивающую Верочку. Она была в джинсах и с зонтом над головой.

– Гражданочка, – опустив чемодан на мокрую асфальтовую дорожку, обратился он, – не меня ли ждете?

– Ой, мамочка! – воскликнула, обернувшись к нему Вера, но осталась растерянно стоять на месте. – Алеша!

Ребячась, Осинцев воскликнул:

– Уррра! – на лице заблуждала глупая улыбка. – Меня с первого раза узнали!

Он шагнул и прижал девушку. С минуту стояли, не шелохнувшись, хотя с Вериного зонта за шиворот ему стекали холодные дождевые струйки. Первой опомнилась Вера.

– Ой, чего стоим! Побежали скорее, а то до нитки промокнешь.

– И куда бежим?

– Что за странный вопрос, товарищ старший лейтенант? К машине, конечно.

– Но, – он взглянул в сторону таксомоторной посадочной площадки, – там огромная очередь. Может, до станции метро на автобусе?

– Вот еще, – девушка тряхнула головой.

– Так… ты на машине?

– Естественно, товарищ старший лейтенант и тут же пошутила. Алексей, ты теперь не в том положении, чтобы в переполненном душном и грязном автобусе тащиться.

Осинцев действительно выглядел глуповато и шутки не понял, поэтому спросил:

– Это еще что за «положение» такое?

– Гвардия!

– А! – улыбнулся он. – Тогда бежим скорее, а то еще несколько минут и гвардия будет похожа на мокрую курицу.

Уже в машине, прежде чем пристегнуть ремень безопасности, Алексей наклонился к сидящей за рулем девушке, легонько коснувшись губами ее щеки, прошептал:

– Спасибо…

Девушка передернула крутыми красивыми плечиками

– Вот еще… Не за что.

– Забота и внимание дорогого стоят.