Елена Шахова - Где зоны и лагеря

– Ага! Мимо тира! Щас! Посмотри, сколько там парней…

– И мы их не знаем, значит, идём закоулками к мосту.

– И что мы там забыли? – заартачилась было Ирка.

– Кто-то в письме мне клялся, что облазит все бугорки со мной…

– Ладно уж – молчу. Спросить нельзя…

– Отвечаю – посмотришь.

И мимо одиноко возвышающегося универмага – символа цивилизованной торговли – они бодро направились к ночной реке. Хрустел под ногами гравий, тускло горели фонари, бросая под ноги редких прохожих пятна блёклого света. Всё было до боли знакомо, всё вспоминалось легко. Вопреки Яниной установке.

– В магазине что-нибудь продаётся или пустые полки приветствуют покупателей? – оглядывая универмаг, когда-то казавшийся гигантским, полюбопытствовала Яна.

– Завтра сходим, поглядишь. Ты знаешь, как я по тебе соскучилась. Прям так тебя ждала, – запричитала, ласкаясь, Иришка.

– Что даже встретить не захотела…

– Да ладно! Я книжку читала, ой, какая интересная, прям ваще, не оторвёшься. А потом меня ж в автобусе тошнит…

– До сих пор?!

– Да, – по-детски надула губки Иришка.

– Наследственность – страшная сила. Я тебе упражнения покажу для укрепления вестибулярного аппарата, напомни только. Кстати, что-нибудь от Светки есть? Ты по ней скучаешь?

– Ещё как! Поругаться ж не с кем. С матерью же не подерёшься и не поругаешься. Вот за каким лешим понесло Светлану в Екатеринбург?! Совсем своей головы нет! О чём она думала? Одна. В чужом городе. Беременная! Вот дура! Ведь всё же было: квартира, работа, мать рядом, подруги, парни. Нет! Всё бросила – укатила! – негодовала Иришка.

– А что, муж у Светки тоже без «царя» в голове?

– Да уж хороший полудурок. Когда у нас жили, на работу устроиться не мог, с отцом лаялся всё время, мать из-за него с работы уволилась. А эта дура всё защищает его да жалеет!

– Значит любит…

– Ха! Ну и любовь! Стул об него сломала.

– Как?!

– Пришёл Вовка домой пьяный, а Светка разозлилась, что зарплату пропил и отдубасила его стулом, – гордо изложила Светкин подвиг Иришка.

– Если б этот способ подействовал, у нас в стране не было бы стульев. Это уж там, в Екатеринбурге?

– Ага. Как вот так можно беременность ходить? Родится какой-нибудь ненормальный.

– Постучи по дереву. Когда срок?

– Я по голове лучше постучу. В августе или сентябре. Последнее-то письмо в апреле было. Мать вся испереживалась. Вот трудно, что ли, два слова написать?! Я ей в мае звонила, она сказала, что Вовка ушёл с работы, а на другую ещё не устроился. Опять без денег сидят. Так в июне маман ей высылала.

– Да-да, у вас разговор только о Светке! – не могла больше слушать Яна, – мать вся в слезах, любимая дочь уехала. Ах, ах, какое горе. В двадцать – то с лишним лет можно бы и слезть с маменькиной шеи! Всю жизнь всё лучшее – Свете! А когда Света ноги вытирает о мамину голову, мать сразу обо мне вспоминает. Я в шестнадцать лет уехала в Москву с тридцатью рублями и жила на них два с половиной месяца. Лишилась подруги детства из-за этого. Вот когда я была, действительно, худенькая! Мать мне три рубля к Новому году один раз прислала и благополучно забыла, что я – её дочь. Ни звонков, ни денежных переводов. Чёрт!!! Лучше не вспоминать, а то я или Петровича по новой возненавижу или разрыдаюсь.

– Ян, ты не плачь, но мне всё расскажи, я же ничего этого не знаю.

– ВСЁ – немыслимо… – Вытирала внезапные слёзы застарелой обиды и горького сожаления Яна, – А как наши Таша с Сашей?

– Таша с Сашкой хорошо. Уж год не пишут ничего.

– И вам тоже?!

Близнецы Наташа и Александра были удивительно обособленными и самостоятельными девочками. Окончив местный техникум, уехали по распределению в одну из союзных республик и молниеносно забыли о всех ближайших родственниках.

– Да, у этих внуки будут – мы и не узнаем. Да собственно, – всё хорошо, и – хорошо!

Ирка погладила Яну по плечу, чмокнула в щёку и приготовилась внимать рассказу старшей сестры.

Яна покачала головой. Но Ирка, повиснув на руке, требовательно и выразительно посматривала на Яну. Да, расстаться с воспоминаниями не так-то просто.

– Петрович считал, что я мешаю их счастью, постоянно пилил мать из-за меня, устраивал скандал по любому поводу. Странно и смешно, но больше всего его бесило то, что я не ем суп. «Выкобениваюсь», по его словам. И не дай Бог, если мать мне что-то купит. Трагедия! И запой на неделю. Первые новые вещи мама мне купила в кредит, в девятом классе. Ты, возможно, по фотографиям помнишь – зимнее и осеннее пальто. «Носи аккуратно, следующее пальто тебе муж купит», – напутствовала меня мамуля. Она ошиблась – я сама заработала, но не в этом дело. Всё было тихо, пока отчим не увидел осенью на мне новое пальто. Ира, что тут было!!! Он ежедневно до самого отъезда мне высказывал, намекал, что я не заслуживаю, не достойна и … – Яна прерывисто вздохнула, – привык, что я ношу обноски да школьную форму. А Светке никогда ни в чём не отказывали. Конечно, время другое, мода другая и прочее, прочее. Для любимого дитя всегда можно найти оправдание. Светку и сейчас пожалеют и оправдают, вернись она без всего и с ребёнком. Мать будет нянчиться, она ж не знает, что такое младенец. Меня её мама вынянчила, Светку – мать отчима, близняшек – ясли, а тебя – я. А Света «хвост» задерёт и только вы её и видели. Чудесно, если я ошибусь в своём прогнозе. Знаешь, что сделал ваш папенька? Залез в шкаф, когда дома никого не было, и разорвал пальто по швам. Мы обливались слезами с матерью, когда зашивали.

– А мать? Ничего ему не сказала?

– Говорила потом. Он выпучил глаза как рак и твердил одно: «не помню, не помню». А однажды заявил, что это я сама сделала, чтобы их поссорить. Так что я считала не только часы – секунды до окончания школы.

– Так ты сразу уехала?

– На какие шиши?! Я зарабатывала – с матерью в ночные ходила.

– Почему в ночную смену? – хлюпала носом сердобольная Ирка.

– Платили больше. Тебе второй год шёл. Бабушка с тобой отказалась водиться. У неё Света – любимая и единственная внучка, до пяти лет на руках носила. Хотя ты вылитая мать отчима – просто копия. Вот такие пироги с котятами. Ждите, ждите свою любимицу. Подкинет она вам «игрушку».

– Так ей особо-то и не нужен ребёнок. Она расстраивалась, что все её одноклассницы замужем и у всех дети. Вот и ей надо.

– Чтоб всё как у всех, – подытожила Яна, – я тоже в девятнадцать боялась не успеть. Двадцатипятилетние казались стариками: дети, хлопоты, карьера. А вот мне скоро тридцать и жизнь, как страница черновика – одни перечёркивания. Начать бы с нынешним умом с начала…

– Вот, вот, – осуждающе кивала головой Ирка, – а ты-то не собираешься рожать?

– Собиралась «как все», да теперь передумала. Ребёнок не должен быть бегством от проблем. И – это чудовищная ответственность, а вдруг не справлюсь.