Радмила Ёлкина - Возмездие

– Президент вас вызывает в правительский дом!

– Отлично.

– Откуда ты знаешь, что она здесь? – спросил я ее, перед тем как она собиралась уходить.

– Ты прекрасно знаешь, что у меня повсюду глаза, повсюду есть люди. Она укрывалась в одном из зданий, когда наши люди начали взрывать грузовики, на которых приехали рабочие. Камеры засекли ее и ее друзей. Дальше думай сам, что делать. Мне пора ехать, – и она вышла, закрыв за собой дверь. Я тут же сел за ее стол и включил ее компьютер. Она наблюдала за всем. Повсюду были одни записи. Я отыскал запись с Таней. Ее лицо было хмурым, сосредоточенным. Там была Аня, Вика и остальные. И еще ее друг, Вова. Но меня он волновал не так сильно, как его подруга. Я окончил смотреть запись, когда они вышли из здания.

Тут же я вспомнил слова Марии о том, что с неба начнут сбрасывать бомбы на рабочих. Я тут же вскочил, взял из ящика стола пистолет и вышел из кабинета. Я побежал на первый этаж дома в кабинет нашего семейного доктора. Эдгар был моим приятелем. Я взял его с собой. Мы уже собирались выйти из дома, как меня остановила охрана. Мне дали понять, что я не могу выйти из дома. Во мне все кипело, я приставил к виску охранника пистолет и клялся в том, что прикончу его. Он нервно сглотнул и выпустил меня вместе с Эдгаром из дома. Мы взяли машину из гаража и поехали на площадь. Она была довольно далеко от нашего дома, поэтому я выжимал полную скорость. Я боялся того, что могу не успеть.

Двадцать минут мы добирались до площади у дома правительства. Тут уже была бойня. Шум стрельбы не давал мне сосредоточиться. Эдгару я сказал, чтобы он оставался в машине. Я отчаянно выкрикивал имя Тани, но разве могла она услышать, увидеть меня? Солдаты жестоко расправлялись с людьми. Белая каменная плитка площади была в лужах крови. Я вошел в толпу бушующих рабочих, разыскивая Таню. Я сам, пока искал ее глазами, прикончил пару солдат. Потом я все-таки нашел ее, но она не видела меня. Нас разделяла куча людей. Она перевязывала Ане ногу. Потом она решительно подалась вперед. Я ломанулся за ней, но потом услышал звук вертолета. Собирались сбрасывать бомбы. Я позвал Таню как можно громче, и она услышала меня. Я кричал ей, чтобы она бежала куда-нибудь. Она отыскала меня глазами, от удивления она обронила оружие, она нагнулась, чтобы поднять его.

И бомба. Я не мог поверить в то, что мог вот так потерять ее. Я, расталкивая всех, побежал к ней. Люди кричали от боли, истекали кровью, но Таня могла умереть. В то, что она уже была мертва, я не мог поверить. Я знал, что она не может не жить. Я кое-как отыскал ее среди других трупов, лицо ее было все в крови. Несмотря на перестрелки, на бомбы, которые продолжали падать с неба, я взял ее на руки и побежал к машине, где сидел Эдгар. Он сел за руль, я на заднем сиденье укладывал Таню, которая казалась мертвой. Она была слишком близко, ее с огромной силой отбросило в сторону. Я сел, положив ее голову себе на колени. Только тогда я заметил, что на лице ее застыла легкая улыбка. Я гладил ее по волосам, хотя она не чувствовала этого. Я целовал ее окровавленное лицо в надежде, что она обязательно очнется. Но этого не происходило.

Когда мы прибыли, я быстро взял ее на руки и понес в кабинет Эдгара. Мы уложили ее на кушетку. Грудь ее ели поднималась, сердцебиение было слабым. Эдгар подключал ее к каким-то приборам, тут же делал уколы. Мне он сказал вытащить пулю из ее предплечья. Господи, сколько было крови! Вытащив пулю, я тут же перевязывал ей руку выше раны, чтобы кровь остановилась. Больше я ничем не мог помочь Тане. Я полностью положился на Эдгара. Я знал, он был профессионалом своего дела. Мария знала, кого брала на работу. Эдгару было где-то сорок пять лет. Он носил очки. Волосы его начинали сидеть вместе с усами. Весь вид его говорил о том, что он врач. И вот он сказал мне, чтобы я вышел, но я не хотел оставлять Таню. Он прикрикнул на меня, и я вышел. Я пошел по коридору, нервно сжимая и разжимая кулаки. Меня всего потряхивало. Что же Таня сделала с собой! Она не заслуживала такого. Вдруг раздались чьи-то шаги. Это был охранник.

– Там вас просят, – я побежал к входной двери. Меня ждал какой-то врач.

– Эдгар Ильич попросил меня помочь ему с пациентом. Там все серьезно, он говорит, – быстро проговорил доктор. Я хотел открыть ему дверь, но меня снова остановил охранник.

– Я тебя точно прикончу, идиот, – процедил я сквозь зубы и впустил друга Эдгара. Я отвел его в кабинет. Но меня в него не пустили.

Прошло два часа, и наконец, доктора вышли из кабинета. Они не обращали на меня внимания, прощались друг с другом. Только тогда, когда друг семейного врача вышел из дома, он посмотрел на меня. Он тяжело вздохнул.

– Ну что? – встревоженно спросил я.

– Давай-ка присядем, – мы пошли в гостиную, сели на диван, который находился напротив камина. – Могу сказать только, что она до ужаса живучая, – пытался пошутить доктор. В другой ситуации я бы посмеялся, но не сейчас, нет. – Максим, она жива, вот и все, что тебе следует знать.

– Этого не достаточно.

– Ты хочешь правды? – тихо спросил он меня. Я кивнул ему головой. – Она без сознания. Единственное, чего я не знаю, так это того, сколько она пробудет в таком состоянии. Но когда она очнется, не удивляйся, что она может тебя не вспомнить…

– Что? – удивился я.

– Все ее органы повреждены, особенно голова. Ужасная гематома. Любой другой при таком взрыве сразу бы умер от одного только удара, который получила она. Обычно при таких ударах люди лишаются памяти.

– Нет так это и важно. Сколько времени ей понадобиться для восстановления?

– Трудно судить.

Эдгар в этот вечер уехал в больницу, где нужна была помощь солдатам. Марии до сих пор не было дома. Я сидел рядом с койкой Тани. На ее теле не было живого места, все было в ссадинах и ушибах. Голова выше глаз была перебинтована. Но даже через бинт проступала кровь. Я позвал медсестру, которая поменяла ей повязку. Когда она ушла, я взял тонкую руку Тани в свои ладони.

– Только живи, Таня, – тихо разговаривал я с ней, хотя она меня не могла слышать. – Пустяк, если ты меня не вспомнишь. Что плохого в том, чтобы начать все сначала? Вот увидишь, твоя новая жизнь станет лучше. Я позабочусь об этом. Только живи.

Так продолжалось четыре дня. Я сидел и день, и ночь рядом с Таней и разговаривал с ней, Эдгар говорил, что все будет отлично. Он использовал новейшие лекарства, которые быстро действовали. Так, например, на Тане многие синяки прошли, а рана на голове перестала кровоточить. Мария ничего не говорила на этот счет, она заходила иногда, чтобы посмотреть на меня. Я знал, что Таню оставит она здесь, пока не добьется от меня того, что ей нужно.

И вот на пятый день после комы Таня очнулась.