Алла Любченко - Наброски к портрету

Стас, не мешкая, вызвал неотложку, позвонил в полицию, попросил приехать к Ольховской Тамару и начал звонить в соседскую дверь. Глядя на бледное лицо перепуганной соседки, Хлебников в полной мере осознал весь трагизм произошедшего и его последствия для себя в случае необъективных выводов полиции и свидетелей. Он спокойно объяснил прибывшим врачам и полицейским сложившуюся ситуацию, а запыхавшуюся взволнованную Тамару, бросившую все свои дела и примчавшуюся к мужу, попросил успокоить Надежду Васильевну и не сообщать ей пока о смерти Антонины Ивановны.

Полицейские, тщательно осмотрев квартиру и место трагедии, пришли к выводу, что произошел несчастный случай. По всей видимости, погибшая женщина выкручивала перегоревшую лампочку из патрона люстры и, не удержавшись на стремянке, упала. Следствиями неудачного падения оказались серьезная травма головы, сломанный шейный позвонок и разбитый нос, из которого в основном и пролилась кровь. Станислав Владимирович и соседка Ольховской прошли по этому делу как свидетели. После того как санитары унесли тело, Хлебников вошел в спальню к Надежде Васильевне. Она еще не оправилась от пережитого стресса. Голова ее периодически вздрагивала, а руки судорожно сжимали ладонь Тамары Сергеевны.

– Не надо волноваться, Надежда Васильевна. Антонина Ивановна упала со стремянки, сильно ушиблась, и ее увезла неотложка, – сделал попытку успокоить старушку Стас.

– Надежда Васильевна слышала грохот падающей стремянки, беспокоилась, плакала, звала Антонину Ивановну, но та молчала. – Тамара Сергеевна внимательно посмотрела в глаза мужу.

– Соседка тоже слышала звук падающей стремянки. – Станислав Владимирович понимал, что надо как-то вывести больную старую женщину из стрессового состояния, но не находил нужных слов. – Мы сегодня не оставим Вас одну, не волнуйтесь. Вы не будете возражать, если мы переночуем у Вас? – спросил он.

Бедная Надежда Васильевна не возражала. Что ей оставалась делать? Она отлично сознавала, что теперь она не только немощная и больная, но и одинокая, никому не нужная старуха.

Наденька Ольховская родилась после революции, в далеком восемнадцатом году, когда раздираемая на куски Российская империя стонала и корчилась в муках Гражданской войны. Ее отец, Василий Яковлевич Ольховский, революционно настроенный интеллигент, был призван на фронт в самом начале Первой мировой войны. Побывав на передовой, насмотревшись на кровь и смерть, молодой унтер-офицер стал вести активную пропаганду против войны до победного конца. За призывы сложить оружие был арестован и направлен по этапу в Бутырскую тюрьму. После Октябрьского переворота Ольховский примкнул к большевикам, вступил в партию и настойчиво претворял в жизнь ее идеи. Незадолго до начала всемирной бойни Василий Яковлевич успел жениться по большой любви на молоденькой курсистке Машеньке Бекасовой, с которой после войны прожил в согласии много лет.

Память Надежды Васильевны хорошо сохранила клочки детских воспоминаний. Она помнила себя трех-, а может быть четырехлетней маленькой темноволосой девочкой в красном с белыми горошинами платье. На платье красовался воротник, отделанный кружевом, и замечательный карманчик, в котором свободно помещался кулачок Надюши, счастливой обладательницы двух голых целлулоидных пупсов и маленькой рыбки. Жили Ольховские в комнате с большой, покрытой белым кафелем печью, у которой мама Нади любила греть озябшие руки. Кроме печи вдоль стен комнаты размещались узкий платяной шкаф, широкая никелированная родительская кровать, красиво застланная узорчатым покрывалом, и старинный диван – спальное место Наденьки. В середине комнаты царствовал под бархатной скатертью большой квадратный стол со стульями. Просторная кухня запомнилась почему-то Наде полупустой. Довольно высокая прямоугольная голландская печь с двумя конфорками практически не топилась. Может быть, варить на ней было нечего или дрова экономили? Убранство кухни дополняли колченогий столик и узкая солдатская кровать, выкрашенная бледно-голубой масляной краской.

Надя любила подолгу наблюдать из окна второго этажа за редкими прохожими на улице, спешащими по своим делам. Ей нравилось долгими зимними вечерами сидеть с мамой у открытой печной дверки и смотреть на огонь, ласкающий потрескивающие поленья. Слушать сказки, которые читала ей мама, держа в руках старую потрепанную книжку. Наденька зачарованно слушала музыку, игру папы на скрипке, но больше всего она любила танцевать. Ее маленькие ножки двигались по паркету легко и проворно, увлеченно вычерчивали на полу незамысловатые па под ритмичные удары в ладоши отца и матери, напевавших какой-нибудь незатейливый мотив. Руки, поднятые над головой или раскинутые в стороны, не всегда поспевали за ногами, но отчетливо говорили о чувствах, переполнявших девочку в танце.

Видя хорошее сложение дочери, природную грацию, музыкальность и любовь к танцу, родители решили учить ее балету. Девятилетняя Надя, выдержав конкурсный отбор, поступила в хореографическое училище. Началась новая жизнь – вдали от дома, в интернате при хореографическом училище. Наденька тяжело переживала разлуку с родными, трудно привыкала к новым подругам и учителям, но постепенно интересы учебы захватили девочку целиком. В первый год обучения она осваивала пять позиций ног, училась делать полуприседание и полное приседание, простейшие разновидности батмана, отрабатывала позиции рук, технику движений, скольжения. На второй год к этим упражнениям присоединились связующие движения. Надя училась простейшим скачкам и трудному искусству стояния на пальцах. В третьем классе перешла к темпам адажио и аллегро, сложным хореографическим формам, прыжкам, научилась при выполнении хореографических фигур «аккомпанировать» себе руками.

Так, последовательно, шаг за шагом, шло профессиональное развитие Надежды. Уже на втором году обучения девочку стали иногда привлекать к участию в балетных и оперных спектаклях в академическом театре. Она участвовала в закрытых спектаклях театра при училище. Публика здесь была более профессиональной и строгой. На подмостках этого театра Надежда Ольховская станцевала свой первый балет.

В последние годы учебы Надя усвоила высшие, наиболее развитые формы классического танца, обучилась пантомимным приемам, поддержке и характерному танцу. Надежда проучилась в училище семь лет. Именно в эти годы стало быстро созревать и совершенствоваться ее хореографическое дарование. Она блестяще станцевала в выпускном спектакле и была принята в качестве балерины в академический театр.

Начались трудные театральные будни. С девяти часов утра до двенадцати – неизбежные упражнения у станка, потом репетиции очередного балета, который значился в плане театра. После нескольких часов отдыха – вечерний спектакль. Кроме этого – участие в кружках, семинарах, посещение лекций, общественная работа. Надежду в театре заметили и стали ставить в сольные партии. Она танцевала па-де-труа и невест в «Лебедином озере», участвовала в таких спектаклях, как «Конек-Горбунок», «Жизель», «Пламя Парижа», «Щелкунчик». Надя занималась концертной деятельностью и танцевала на всех клубных сценах родного города. Ольховская стала пользоваться большим успехом у публики. В ее танце были напор, азарт, бесстрашие, жизнерадостность. Ей хорошо удавались прыжки и динамическое вращение. Прыжковая мазурка в «Шопениане» всегда сопровождалась громом аплодисментов.