Олег Буяльский - …и Африка нам не нужна. Роман ассоциативного повествования о молодости, желаниях, долге и любви

«Солнышко, а не жарко».

Наш герой лежит в пещере и целится. Он уже готов нажать на спусковой крючок, но в этот момент сознание дает сбой. Герой вспоминает, что нехорошо лишать других жизни.

«Пусть будет по-другому!»

В следующее мгновение герой представляет себя участником соревнования стрелков—снайперов, которые маскируются таким образом, чтобы их не обнаружили. Снайперы должны «поразить цель» – железную банку.

Пуля бесшумно вылетает из ствола винтовки с глушителем. Банка звякает и, дернувшись, вновь замирает, в ней – дырка навылет.

Участники «команды поиска» смотрят по сторонам и никак не сообразят, откуда прилетела пуля.

Наш герой продолжает целится и поражает мишень еще и еще раз. Железная банка продолжает звякать, обнаруживая в себе новые отверстия. Надобность встречи с демонами отпала. Поверженный мир лежит у ног стрелка. Мир и гармония, кажется, опять воцаряются в мире.

Миру мир!

Наслаждение победой длится до момента утреннего пробуждения. Снайпер просыпается, и сознание опять поднимает голову над водой, чтобы сделать тот первый губительный вздох, который запустит механизм явления, что условно называется «жизнь».

И наши демоны опять атакуют во всеоружии, потому что дырки в железной банке затягиваются. А если и не затягиваются, то «команда поиска» ставит новые банки, и соревнования стрелков—снайперов продолжаются.

Нет окончательных побед и абсолютных поражений. Show must go on. Настанет время волшебства, и потенциал «пред—сна» снова окажется в нашем полном распоряжении. Персональных демонов побеждают.

***

Человек интуитивно понимает, что пока он спит, мир не останавливается и продолжает идти дальше. Хотя, признаем, что наука не подтвердила этот факт окончательно.

Не будем пускаться в метафизические спекуляции. Поток наших мыслей не остановим, но некоторые люди остановили у себя работу мыслемешалки . Читатель не встретит таких персонажей на страницах нашего повествования. Здесь не рассказывается о существах «высшего порядка», или считающих себя таковыми. Роман повествует об «обычных людях», которые верят в то, что владеют «авторскими правами» на свои мысли.

– Let it be, let it be, – пели Beatles. – Да будет так.

– Умение думать – хорошо, а не думать – еще лучше, – говорят на Востоке, но кто знает, кто видел, что там творится на Востоке? За морем телушка – полушка, да перевоз дорог. За забором – трава зеленее.

Человек иногда видит вещий сон, сон в руку. Сон снится, караван идет, творчество – творится.

В ночной тишине звучат наши поздние песнопения. Какая разница, что в это время слушатели тоже спят. Автор един в двух лицах. Тостующий и тостуемый пьют до дна.

«Безумству храбрых поем мы песню!» 5 5 Максим Горький. «Песня о соколе».

«Как себя не нахвалишь , как оплеванный сидишь».

«А тем, кто ложится спать, спокойного сна».

При желании добавляют и третье лицо – критика, и даже четвертого – интерпретатора. И так далее, без остановки и до бесконечности.

– Люди – капельки воды. Время подняло волны, морские брызги разлетелись в стороны, – говорит мудрец. – Лес рубят, щепки летят.

– Отчего люди не летают так, как птицы? – спрашивает Катерина в пьесе Островского «Гроза».

– Я не волшебник, я только учусь, – отвечает герой кинофильма «Золушка» 1947 года.

«Центр» посылает сигнал на дно океана, чтобы герой поднялся «на глубину атаки» и снайперски отработал по собственным демонам.

Так и говорят:

– Задержи дыхание, ровная мушка, плавный спуск. Целься! Огонь!

И потом:

– Рядовой Петров стрельбу закончил.

Фамилия «снайпера» может быть любой. Море приютило столько же капель, сколько пустыня – песчинок. Впрочем, песчинки и капли никто не считал. Многое приходится принимать на веру.

Иванов, Петров, Сидоров… Далее – везде…

Дейл Карнеги писал, что самое главное слово для человека – его собственное имя. Карнеги рассказал об этом в книжке про то, как перестать беспокоиться, обрести друзей и начать жить.

Избавление от беспокойства, обретение друзей – не обязательные предметы, а «факультативные». В школе за них двоек не ставят. Некоторые люди обходятся без друзей, и живут с беспокойством.

Кто способен избежать беспокойства!

Иногда беспокойство и страх играют положительную роль, стимулируя движение и действия.

Однако, в других обстоятельствах страх парализует. Одно и то же «лекарство» лечит и от смерти, и от жизни. «Польза» или «вред» – это вопрос меры.

«Правильная мера» – понятие растяжимое. Гибкость достигается трудом. Это очевидно. Попытайтесь сесть в продольный или поперечный шпагат, чтобы убедиться «на все сто». Сразу не получится: чтобы сесть в шпагат, нужны месяцы упорных тренировок. Практика – критерий истины. Слова хуже бумаги: все скажут, все стерпят, все переврут.

Однако, кое-что остается неизменным. Человеку по-прежнему приятно слышать свое имя. Нас позвали, и мы уже не помним, что «ищите истину вне слов»:

– Мысль изреченная – есть ложь.

Свое имя, обычно, нравится. Иногда, как в анекдоте про Гиви, или, например, Петра.

– Гиви—Петр, тебе помидоры нравятся?

– Кушать – да, а так – нет.

Некоторые люди наслаждаются звучанием своего имени. Иногда имя меняют. Правда, это происходит редко. Меняют и фамилии, что происходит еще реже. В конечном счете, от судьбы не убежишь.

– Чем больше изменений, тем больше все остается по-прежнему, 6 6 Plus ca change, plus c’est la meme chose. – говорит французская пословица.

Пушкин спросил:

– Что в имени тебе моем?

И так далее по тексту.

Пушкин писал своему романтическому увлечению, полячке Каролине Сабаньской: «Что в имени тебе моем? / Оно умрет, как шум печальный / Волны, плеснувшей в берег дальний, / Как звук ночной в лесу глухом».

Каролина долго не отвечала Пушкину взаимностью, – в течение 10 лет, а он «все ждал, надеялся и верил» 7 7 Владимир Маркин. Песня «Колокола». «А ты опять сегодня не пришла, / А я так ждал, надеялся и верил, / Что зазвонят опять колокола-а / И ты войдешь в распахнутые двери». . Вот пример настойчивости и терпения в достижении цели!

На очередном приеме у Сабаньской поэт встретил Наталью Гончарову. Дальнейшее – история.

При всем уважении к нашему «поэту номер один», Пушкин – не первый, кто спрашивал о значении имени.

Шекспир в «Ромео и Джульетта» утверждал:

– What’s in a name? That which we call a rose / By any other name would smell as sweet. – Что в имени твоём? Ведь то, что розою зовём, / И под другим названием хранило б аромат.

Шекспир, похоже, считал «вопрос имени» неважным:

– O, be some other name! – Так назовись же именем другим!

Дейл Карнеги объяснил, что совет Шекспира не подходит большинству. Хорошо это или плохо, но людям свойственно уделять своему наименованию избыточное внимание. Капитан Врунгель, выражая общественные настроения, сказал: