Артур Прокопчук - Смута. 1985—2004

Я что-то так и не увидел документа по террористическому акту в Норд-Осте (октябрь 2002 года), хотя бы такого, как вот то «Заключение Комиссии Съезда народных депутатов» о тбилисской трагедии 1989 года, в которое пришлось внести следующие строки:

«Установлено, что против участников митинга „силами вытеснения“ были применены резиновые дубинки, „спецсредства“ – отравляющие вещества раздражающего действия, малые пехотные лопатки и в одном случае (по заключению судебно-медицинской экспертизы) огнестрельное оружие…»

Недалеко мы ушли за двадцать лет… Суверенная демократия, да… Впрочем сегодняшний ОМОН – это уже не милиция в 80-е, а какие-то «космические ликвидаторы» в непонятном обмундировании. Так что на этом фронте большие успехи достигнуты нашими силовыми органами…

Я еще немного потолкался в тот апрельский день 1989

года между молчаливыми, скорбными фигурами, застывшими над цветами, аккуратно разложенными на местах, где погибли родственники и знакомые многих тбилисцев, спустился по ступеням в нижний алтарь Кашветской церкви, поставил свечу и отправился домой.

Бог миловал мое семейство, никто из наших родственников не пострадал, а на душе было муторно во все дни моей командировки… Тогда я и решил больше не платить членских партвзносов, которые по старой, наверное, еще ленинской инструкции, надо было самолично приносить партгруппоргу нашего «Главцентра Океан».

До сих пор не могу отделаться от мысли, что эти регулярно повторяющиеся «наезды» на Грузию, с интервалом в два десятка лет, запланированы в какой-то «тайной канцелярии»… 1956 год – 1989 год – 2009 год. Время другое, поводы, вроде бы разные, а схемы действий властей и кровавые результаты приблизительно одинаковые – провокации, ввод танков, потом летающие над головами вертолеты, советские (российские) войска, поиски «грузинских зачинщиков» и потом, ряды могил…

Пролетели два месяца моей командировки, я получил «Диплом», который давал мне право проверки и стандартизации приборов для измерений параметров водных сред, и вернулся в Москву. Был месяц май, жизнь продолжалась, но вал вымыслов относительно событий в Тбилиси уже навсегда скрыл истину для российского обывателя. «Империя лжи» расцветала и развивалась на питательном растворе распадающейся «империи зла».

Раньше вранье было прерогативой особо выделенных для этих целей деятелей в советской печати и на радио. В особых случаях, лично глава государства, где-нибудь заграницей, только чтобы свои сограждане не услышали, изрекал что-либо, вроде бодрого «ответа Горбачева на вопросы французских коммунистов», приведу из того забытого:

– «Теперь насчет политзаключенных. У нас их нет. Как нет и преследований граждан за их убеждения. За убеждения у нас не судят. Но всякое государство должно защищать себя от тех, кто покушается на него, призывает к его подрыву, кто шпионит в пользу иностранных разведок. В последнее время, как меня информировали, в СССР за все виды такого рода преступлений отбывает наказание немногим более 200 человек». (Газета «Юманите», 8 февраля 1986 года).

Прошли еще два десятка лет, окончилось ХХ-ое столетие, мир уже стал делать первые шаги в третьем тысячелетии, а мы сегодня продолжаем слушать всё то же официальное вранье, которое заполонило экраны телевидения, главный источник информации для 86% россиян. Расширился круг официальных вралей, врать стало сутью, необходимостью и средством обогащения практически всех СМИ, включая телевидение, радио и прессу. Правда, истину стало возможным извлекать из многочисленных других, как сейчас принято говорить, «альтернативных источников», и не до конца «зомбированная» телевизионная аудитория (те же 14% населения, как и ранее), постепенно переходит в Интернет-пространство, которое пока никак не попадёт под колпак ревнителей «истинной православной веры». А тогда, двадцать лет тому назад, мы обсуждали события на кухнях, слушали, как и во все прежние годы, «вражеские голоса». Я предпочитал, по старой, школьной привычке, «Голос Америки», особенно его станцию в Танжере, откуда я почерпнул все свои сведения о джазе, и давно привык, как курильщик к «Приме», к ежедневному прослушиванию этой станции.

В Москве эфир был до предела засорен мощными радиотехническими средствами, так что принимать радиостанции «Свобода» или «Голос Америки» можно было только на дачах, подальше от этого «джаза НКВД», как выразился один журналист, вдалиот зоны радиоподавления сотнями «глушилок», расставленных по всей стране. Мы даже предположить тогда не могли, что вдруг будет прекращено глушение «Голоса Америки», и это станет одним из первых мероприятий, провозглашенной Михаилом Горбачевым «политики гласности» (в конце 1988 года принимается решение Политбюро ЦК КПСС о полном снятии радиопомех).

Я прилетел из Тбилиси в Москву уже после выборов

Народных депутатов в Верховный Совет СССР, за которыми состоялся Съезд, и стал, как и все жители столицы, каждый вечер наблюдать по телевизору за депутатами в зале заседаний. Впервые в истории страны были организованы прямые телевизионные трансляции съезда и, я думаю, что именно это стало последней каплей, переполнившей многолетнее терпение соотечественников, особенно москвичей. Народ впервые в лицо увидел, кого он выбрал. Зрелище было впечатляющее.

Когда раньше лица этих «слуг народа» на высокой трибуне с бумажкой в руке, мелькали в кинохронике, реже на экране телевизора, это еще было терпимо, стало привычным. Их малограмотная речь умело подправлялась вставками ведущих, а косноязычие микшировалось. На этот раз можно было увидеть их всех, весь этот «бомонд» скопом, в их естественном виде. Это было большой ошибкой властей. Наша российская власть никогда не отличалась особой красой – на портретах ее подкрашивали, подмазывали, убирали у одних складки жира на шее, у других прибавляли волос, затушевывали оспу и даже делали отдельных вождей выше. А здесь можно было увидеть весь этот питомник в натуральном виде, и, главное, услышать их малосвязную речь, партийное косноязычие. Да, обман, сначала только внешний, вдруг открылся, и многомиллионному зрительному залу предстал убогий облик статистов советского политического театра, в котором актеры без грима и суфлеров оказались один на один со всеми зрителями, со всей страной.

Самое малое, что происходило почти в те дни в каждой квартире значительно продвинутых в политических оценках москвичей – это откровенный смех, после трансляции очередного дня заседаний, на почве которого взошли сотни анекдотов, что раньше могли лишь рассказываться полушепотом и только доверенным лицам. Что касается всей остальной страны, думаю, что она тоже посмеивалась, но с оглядкой на соседей, и все еще пребывала в привычной спячке, убаюканная десятилетними ожиданиями «светлого будущего». Впрочем, видели жители нашей огромной страны этот съезд по телевидению, или не видели, я не знаю.