Николай Углов - Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба!
- Название:Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба!
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449006042
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Углов - Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба! краткое содержание
Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба! - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Вечерами лежим на койках, отдыхаем. В комнатах человек по двадцать. Читаем, разговариваем, спорим, шутим, хохочем, рассказываем анекдоты. Перед тем, как ложиться спать, надо выключить свет, а никто не хочет покидать тёплую постель. Начинается метание, чем попадя, в выключатель. В ход идут шапки, тапки, а то и сапоги. В темноте долго никак все не могут угомониться. То и дело слышен хохот, крик, визг:
– Спичку!
Соседом услужливо зажигается спичка и подносится к голому заду очередного шутника. Синее пламя сжигает тухлый газ. У некоторых он со звуком, бывает короткий и быстрый, а у других синее пламя распластывается на всю спину и опаляет волосы на затылке. Шутник орёт, а вся комната грохочет от удовольствия.
Все ждут «рекордсмена» Ковалёва. Он долго копит газы и молчит. Все уже выдохлись и кричат ему:
– Ну, давай же! Что-то ты сегодня задержался. Неужели мало пил молока и нет «запасов»?
Вот он откидывает одеяло – несколько спичек мгновенно сразу зажигаются и подносятся к «выходному отверстию». Ковалёв очень экономен и не спешит тратить сразу весь «заряд хлебного душка». Короткими отрывистыми толчками выпускает «запасы»:
– Пук, пук, пук!
– отчётливо слышен звук. Все хором считают:
– Раз, два… десять… двадцать… тридцать!
Это новый «мировой рекорд»! Комната стонет от хохота. Все эти шутки, дурачества как-то скрашивали нашу жизнь в глухом отделении совхоза вдали от людей и цивилизации.
Зарядили дожди. Яблок было ещё видимо-невидимо и нам продлили ещё на месяц помощь совхозу. В нашей комнате дружно. Ребята подобрались не задиристые, любителей выпить нет. У двоих гитары – у Желтобрюхова и Томашевского. Я свою не взял, так как ещё не научился играть. Желтобрюхов (повторяюсь, вскоре сменил фамилию на Меньшик) мне нравился добропорядочностью, спокойствием, уверенностью в себе и надёжностью в дружбе. Но по-настоящему он дружил только со стилягой Лушиным. Ударит по струнам, склонив ёжик волос на крупной голове и, вперив взгляд в одну точку на полу, затянет низким басом:
Где-нибудь под небом Еревана, вас ласкает кто-нибудь другой. Не пишите писем мне, не надо. Я хочу, чтоб ты была со мной…
Его мощный бас и громкие мерные аккорды сразу собирают всех в кучу к нему. Волевое, с большим подбородком лицо, зычный голос, решительные манеры – всё мне нравится. Дьявольски он похож на Высоцкого! И одного года рождения с ним! А он уже выводит потише, потоньше, нежнее:
Как у этой проводницы шелковистые ресницы
Ты мне долго будешь сниться — проводница, проводница.
Мы молча слушаем, думая каждый о своём. Я размышляю:
– «Да! С Нинкой Суворовой у меня не получилось. Я, конечно, виноват. Опростоволосился. Но можно и надо было быть проще! Не усложнять ситуацию! Просто и понятно объяснится, но я испугался. Но всё-таки в ней было что-то не то уже. Нет! После такого позора не имеет смысла её искать! Она раскусила меня и презирает, насмехается, небось! Нет и нет! К старому возврата не будет»!
На том и успокаиваюсь. Думаю теперь о Лидке Зайцевой – соседке по улице Овражной. – Красивая, гибкая! Талия, как у осы! Белокурая, голубоглазая, только на меня не обращает внимания! Надо, как приеду опять в Кисловодск, быть напористей! Самому подойти первому! Вот это девчонка! А какие глаза большие, брови дугой, алые губки, ресницы.
А гитарист, как назло, бередит душу:
Ничего не говорили мы — всё стояли у окна. И вина с тобой не пили мы — были пьяны без вина. Ах, если б знал, что так получится — я б не дал тебе уйти. Где же ты — моя попутчица? Разошлись с тобой пути…
Желтобрюхов поёт только любовные, нежные песни, берущие за душу. Сколько не проси спеть его другие песни, в первую очередь блатные, которые мы все любили тогда, он ни за что петь не будет!
Вот он устал, отдыхает. Гитару берёт Томашевский – задорный, худой и высокий, вихрастый земляк мой из Невинномыска. Он раздольно, всегда стоя и с колена, ударяет по струнам и, скалясь, задорно баритоном начинает:
Эх, загулял, загулял, парень да молодой. В красной рубашоночке, хорошенький такой!
Особенно хорошо у него получается «Цыганочка». Играет он, пожалуй, лучше Желтобрюхова, но поёт похуже. Я всё время кручусь около Томашевского: он учит меня брать аккорды, играть на гитаре. Многие подсмеиваются надо мной, но я упорно учусь и не обращаю внимания на шутки. А как хочется научиться играть так, как Томашевский!
В один из долгих тёмных вечеров в комнату ворвался в разодранной одежде окровавленный Ельцов. Истерически закричал:
– Наших бьют!
Все вскочили, загудели, расспрашивая. Подошли ещё четверо избитых дружков Ельцова. Заматерились, засобирались, выкрикивая воинственные призывы:
– Ребята! Все идём в совхоз на центральную усадьбу! Защитим себя от деревенских! Все до одного драться!
Идти в ночь куда-то, да ещё драться страшно не хочется. Кое-кто не реагирует. Начинаются угрозы:
– А ты чего лежишь? Долой предателей! Попробуй, не пойди! Приедем в Липецк, с тобой там ребята наши быстро поговорят, научат уму-разуму!
Все подчиняются забиякам. Идём толпой, меся грязь, падая, ругаясь и проклиная темноту, деревенских и в душе – ельцовских! У крайних домов центральной усадьбы по команде «ельцовской дружины» начинаем вооружаться. Выламываем колья, подбираем палки, камни. Камынин чуть отстаёт и даёт знак мне и Широкожухову:
– Ребята! Мы все трое тоже деревенские. За что их бить? Давайте договоримся, не драться ни с кем! Надо бы давно всем объединиться и дать отпор этой компании, а мы пляшем под их дудку! Хрен им! Не дадим им втянуть нас в свои дела! Они везде заедаются, вот кто-то им и накостылял по шее. И правильно сделали деревенские!
Потихоньку отстаём – в темноте не видно. Где-то впереди отчаянно забрехали собаки.
Кто-то закричал, донёсся звон разбитого стекла, истошно заголосила баба:
– Убивают!
Деревня вмиг проснулась – кто-то тревожно застучал по рельсу. Отовсюду бежали, перекликаясь, люди. Невдалеке грохнул выстрел. А мы были уже далеко.
Через час, другой к нам в отделение приехали две машины с милиционерами. Всех построили и включили свет. Началось разбирательство. Практически всю ночь не спали. Несколько человек увезли и впоследствии исключили из техникума. Ельцов и на этот раз «вышел сухим из воды». Но ненадолго.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: