Виктор Минаков - Дом невезения. Рассказы и фельетоны

Но о Носове он все-таки не забыл. Как только началось оживление, обычное к концу совещаний, Ковров приподнял голову и вытянул шею.

– А где у нас Носов?..

У Носова слышно екнула селезенка.

– Здесь, – сдавленно произнес он, вставая.

– Не дрейфь, – подбодрил его Штонда шепотом.

Носов расправил плечи и повторил спокойнее:

– Здесь я, Гурий Львович. Слушаю вас.

– Это нам тебя надо послушать… Ты уже сколько работаешь?..

– Два месяца, Гурий Львович.

Носов преданно, по-собачьи, смотрел генеральному прямо в глаза.

– Два месяца, – задумчиво повторил Ковров, постукивая очками по крышке стола. – Пора, думаю, спрашивать. Давай, рассказывай, что у тебя?..

– Самый больной вопрос, Гурий Львович, сейчас – это подготовка к зиме. – торопливо заговорил Носов, посчитав, что лучше начать с проблем. – У нас раскрытая теплотрасса, нужно сто восемьдесят шесть погонных метров труб двух дюймового диаметра. Я у всех был, где надо, Гурий Львович, но результатов нет. Одни обещания. Требуется ваша помощь, Гурий Львович…

Носов еще не усвоил, что обращаться к Коврову с какой-либо просьбой, особенно по материалам, значит – пробуждать в нем вулкан. Со всей, соответствующей извержению, атрибутикой – ревом, грязью и прочим.

Лицо Коврова стало таким, будто он откусил пол-лимона.

– Ты знаешь что!!! – грубо он прервал Носова. – Ты у кого перенял этот стиль?! Два месяца всего здесь, а уже как Владимов! И тебе тоже – страна плохая?!.. Мы тебя брали директором, чтобы ты и решал снабженческие вопросы! Вон ты какой круглый мужик! На все пять с плюсом!.. Иначе, посадили бы туда хрупкую женщину, уж с внутренними твоими вопросами справилась и такая, А снабжение… Ты же обстановку знаешь… Вся страна проходит сейчас всесоюзный эксперимент – проблемы растут, а материалы уменьшаются. На каком этапе мы сдохнем?.. Так что давай – бери ноги в руки и – действуй! Ищи, доставай! Девяносто процентов работы директора – это снабжение! Понял?!

– Понял, Гурий Львович, – пролепетал Носов.

– Ну и отлично. Садись. Спасибо за понимание… Свободны все!

С крещением тебя! – сказал Штонда, когда все вышли в приемную, и крепко пожал Носову руку.

– Везунчик! – с явной завистью произнес Владимов. – Проскочил, как намыленный! Меня валерьянкой отпаивали после первого представления.

Оставшись один, Ковров вновь потребовал чаю и, когда секретарь принесла его, сказал озабоченно:

– Собери весь этот народ завтра в три. Вопрос – подготовка к зиме. Похоже, только Носова она беспокоит. Докладчики – директора предприятий, содокладчики – мои замы. Все! Каждый – по распределению обязанностей!.. Все поняла?

– Завтра, Гурий Львович суббота…

– Ну и что, что суббота?! Будем работать! Всех сейчас и предупреди, а то будут хлопать глазами: какая зима, откуда зима?!..

Ковров побарабанил пальцами по столу.

– Суббота, говоришь, завтра?.. Ну, что же, день коверкать не будем. Давай не на три, а как и сегодня – на десять. А на три – давай в понедельник, по плану. Докладчики – те же. Пусть возьмут с собой главных бухгалтеров и финансистов: давно не слышал их вяканья..

1990 г.

Малахов, директор рыбного комбината, человек солидного возраста, представительный, имеющий опыт общения с людьми из разного круга, чувствовал себя неуютно и скованно в беседе с дотошным корреспондентом, сидевшим перед ним в его, директорском, кабинете.

Корреспондент все пытался узнать, как здесь, в районной глубинке, идет перестройка командной системы, признанной центром порочной и пагубной и потому искореняемой им повсеместно.

Отвечать откровенно Малахову не хотелось – жизнь научила его быть осторожным в оценке других, особенно вышестоящих. «Приезжему что, – думал Малахов, – он пораспрашивал и уехал, а мне здесь жить и работать… Потом, чем закончится вся эта ломка, кто сейчас знает наверное?»..

– А как складываются у вас теперь отношения с руководством района? – наседал корреспондент. – Как оно, по-вашему, перестроилось?

Двигая по столу очки в изящной оправе, Малахов вымученно тянул:

– Видите ли, район у нас сельский… Традиции здесь очень сильны… Нет, перемены, конечно, заметны, тем паче после того, как райкомы закрыли… Теперь мы контактируем все больше с районным советом. Хотя мы расположены в разных поселках, но контакт держим плотный.

– А кто сейчас в районном совете?

– Председатель?.. Григорьев. Первый секретарь райкома партии. Бывший уже, конечно, теперь… Его, значит, выбрали… Он совмещал вначале оба поста, а потом перешел в райсовет окончательно, тем более, что райкомы прикрыли… С ним у нас связь постоянная: звонит, советует, интересуется…

Как бы в подтверждение слов Малахова по селектору раздался голос секретаря:

– Владислав Александрович, вас просит Григорьев.

– Видите, – усмехнулся криво директор. – Только что о нем говорили. Сейчас будем распределять нашу продукцию: сколько направить рыбкоопу, сколько кому еще, по бартеру.. Он у нас любит распределять…

Однако в этот раз директор ошибся.

– Малахов?! Где ты пропал?! – зазвенел в трубке зычный голос. – Как ты живешь там?.. Ничего?.. Значит – счастливчик! Давай тогда, впрягайся в наши проблемы – сообща и телегу легче тянуть. Помнишь народную мудрость?.. Надо трудоустраивать бывших райкомовцев. Ситуацию ты понимаешь, я думаю…

– Я уже делаю, что могу, Николай Николаевич! – заволновался Малахов. – Парторга уже назначил начальником кадров. Старого начальника пришлось досрочно на пенсию вытолкнуть. Уходил со слезами – как сейчас на пенсию проживешь?!..

– Ты парторга своего не считай, – прерывает Григорьев попытку Малахова соскользнуть на другую проблему. – Он твой, доморощенный. Кому еще о нем позаботиться? Я сейчас о других говорю: еще к тебе направляю. Пока одного, а там видно будет… Гальперин вот к тебе согласился. Придумай ему что-нибудь.

Облик грузного, сумрачного райкомовского тугодума мгновенно возник перед внутренним взором Малахова. Заведуя промышленным отделом, Гальперин в доску выматывал директоров предприятий, требуя, даже по пустяковым вопросам, их личного присутствия у себя. И попробуй не появись! Неприятностей не оберешься! Он – мастер на неприятности. А вызов к нему был почти ежедневно: то готовится справка в бюро райкома, то справка в секретариат, то нужны цифры к докладу на пленуме… Цифры, сведения, справки – стихия Гальперина. По другим делам ходить к нему бесполезно – ничего не решает. Одна демагогия. И вот он – сюда! Надменный, надутый, обидчивый… Гальперин – на комбинате!!!

Малахов был так ошарашен такой перспективой, что забыл на какое-то время о постороннем в своем кабинете, и не мог никак найти слов для ответа.