Мария Солодовник - Пока Египет не разлучит нас. Роман

***

Помещение, где обычно проводились службы Русской Православной церкви, встретило Дарью тишиной и гулким эхом в небольшом помещении при входе. Стены предбанника украшали стенды с жизнеописаниями известных египетских святых и историческими справками о Православии в Египте. Охранник-египтянин, сидевший на входе, объяснил – к большому удивлению Дарьи, на довольно сносном русском, – что в церкви сейчас никого нет, но она может зайти внутрь.

Внутреннее пространство церкви оказалось таким же пустынным и вдобавок ещё и очень пыльным. Вход в алтарь был отгорожен небольшой балюстрадой, на стенах висели иконы, как и в обычных храмах, но углы беспорядочно загромождали какие-то старые стулья. Никаких свечных ящиков, привычной суеты и бабушек у входа, зорко смотрящих, не посмела ли какая женщина зайти в храм с непокрытой головой… С потолка неподвижно свисали вентиляторы, а средину зала заполняли деревянные скамьи – точно такие же, какие она видела в коптском храме напротив, когда была там на экскурсии. Как пояснила тогда экскурсовод, скамьи там стояли для того, чтобы каждый мог присесть и отдохнуть, если в храме становилось слишком жарко, ведь летом температура воздуха достигает там и пятьдесят градусов, и выше, так что не каждый способен такое выдержать. Хотя вполне возможно, что это было правдой лишь отчасти, поскольку коптский храм изначально строился для католиков-иностранцев, приезжавших сюда на работу в начале 20 века на нефтепромыслы. Позже здание передали местной коптской общине, которая относит себя к православной ветви христианства, но скамьи так и остались стоять, напоминая о своём католическом прошлом.

Дарья остановилась на минутку, и прислушалась к тишине. Вся эта обстановка покинутого и опустевшего молитвенного дома, навевала какое-то гнетущее и странное чувство, и ей захотелось снова вернуться к людям. Поэтому, она поспешила в большую церковь через дорожку, где, служба ещё не начиналась, но наверняка было более людно.

Она прошла через массивные входные ворота и поднялась по высоким ступеням в главное здание. В помещении уже суетились люди – кто поспешно домывал полы, кто аккуратно расставлял книги и утварь в церковной лавке, а мальчики-подростки, сбившись в небольшую группку у входа, галдели во всю на арабском языке о чём-то своём, но вдруг притихли, увидев вошедшую в церковь иностранную леди. Дарья была готова к тому, что станет здесь объектом повышенного внимания, хотя и не любила лишней болтовни в свой адрес.

На одной из скамей Дарья заметила книжку небольшого формата и решила присесть тут же, чтобы рассмотреть её поближе. Книжка была без обложки и порядочно истрёпанная – во всей видимости, молитвослов или Библия на коптском церковном языке. Тексты в ней располагались в две колонки, а буквы, похожие на греческие, образовывали ровные строчки каких-то совершенно непонятных слов.

– Привет, как дела? – услышала она вдруг на английском привычную фразу, явно обращённую к ней. Дарья подняла глаза и увидела возле себя напротив высокого египтянина средних лет, который, улыбаясь во весь рот, разглядывал её с нескрываемым любопытством. Она ответила вежливым «Спасибо, хорошо» и стала смотреть, что же будет происходить дальше. А египтянин вдруг начал что-то рассказывать, жестикулировать, показывая то на иконостас со старинными католическими иконами, то на коптские иконы – с потешными, почти детскими лицами святых – размещённые на стенах в специальных стеклянных ящиках. Дарья поняла, что по-английски он знал всего несколько слов, но его жажда общения была так сильна, что заставляла употреблять их все до единого в своей тираде на арабском. Дарья молча смотрела на этот перформанс и только улыбалась в ответ, кивая головой. Из всей этой сумбурной речи на нескольких языках она поняла, что зовут египтянина Мина, что поёт он здесь в церковном хоре (и для пущей убедительности, он даже взял несколько нот из своих песнопений), что он страсть как хочет подружиться и настаивает на том, чтобы Дарья записала его телефон. Дарья улыбнулась и достала записную книжку, жестом показав, что ручки у неё нет. В ответ египтянин достал откуда-то из внутреннего кармана фирменную «церковную» ручку с нанесённым на неё портретом любимого коптского патриарха Шенуды и торжественно вручил её Дарье:

– Это – от Мины! Мина – твой друг! – и он попытался продиктовать свой телефон на английском, смешно загибая пальцы и отсчитывая каждую цифру от единицы. В конце концов, он сам устал от своих тщетных попыток вспомнить цифру «восемь» и, повторив раз пять на арабском слово «тамания», попросил у Дарьи взять блокнот и записать в нём телефон своей рукой. Дарья протянула ему блокнот и ручку.

«Забавно, – подумала она, пока египтянин записывал телефон, – я тоже всё время забывала цифру „восемь“, когда учила арабские цифры».

Цифры Дарья начала учить, ещё как только поняла, что её переезд в Египет неизбежен. Приезжая самостоятельно в незнакомую страну, можно не знать каких-то слов, но цифры – хотя бы от одного до десяти – надо знать обязательно. Ведь они встречаются повсюду – номера телефонов, цены в местных магазинчиках и лавках, словом, всё, что может обозначаться цифрами, лучше знать на местном наречии. Тем более что современные арабские цифры даже пишутся не так, как принято в западном мире, и местные, увидев иностранку, вполне могут воспользоваться её незнанием, назвав цену по-английски намного выше той, которая предлагается местным. Египтянин тоже записал телефон по-арабски. Впрочем, звонить ему она не собиралась: ей хватало уже Питера с его «консьерж-сервисом».

Время шло быстро, и вскоре храм стал заполняться людьми, пришедшими на службу. До Пасхи оставалось совсем немного, и в эти скорбные для христиан дни большая их часть пришла в храм в чёрных одеждах. Дарья заметила, что все они оставили свою обувь за порогом церкви и шлёпали босиком по полу, застланному в проходах ковровыми дорожками. Она знала, что мусульмане при входе в мечеть снимают обувь, но никак не могла подумать о таком же правиле в египетской христианской церкви. Многие из прихожан были знакомы между собой и, пока служба ещё не началась, они заняли места на скамьях и вполголоса о чём-то беседовали. Дарья всё ещё оставалась на своём месте, но как только зазвучали первые звуки молитвы, все присутствующие вдруг встали со своих мест и дружно обернулись в её сторону. Все они смотрели на Дарью, как будто она сделала что-то неприличное. И тут она заметила, что вокруг неё стояли одни мужчины. Ну конечно! Ведь она села на «мужскую» половину церкви. Когда-то давно на её Родине мужчины и женщины тоже стояли во время службы отдельно по разные стороны храма, но со временем эта традиция забылась. Бормоча слова извинения, Дарья пробралась на «женскую» половину и смогла, наконец-то, отдаться своим молитвам и сокровенным мыслям.