Антон Патрушев - Двадцать лет до экватора. Сборник рассказов

Одной медсестре показалось смешным, то, что меня так раздосадовало. Она захохотала. Тут произошло нечто абсолютно нереальное. Я только подумал о том, как хорошо было заткнуть эту бренькающую куклу, и мысленно произнес: «Да будет так!», как в воздухе появилась довольно большая пробка и наглухо заткнула рот оторопевшей медсестре. До сих пор я радуюсь, что тогда не пожелал ей смерти. Вскоре это событие отошло на второй план, так как падение сказалось на моей голове. Я начал расти. Сам этот факт вряд ли удивил кого-нибудь, но то, что у меня на процесс развития ушло около двадцати лет, вместо положенных нескольких минут, было уже из ряда вон выходящим событием. Меня изучали представители всех наук и всеми возможными и невозможными способами. Меня это мало заботило, заботило меня другое. Я был одинок, все двадцать лет. Мне так хотелось найти если не друга, то хотя бы слушателя. Не очень-то приятно общаться только с самим собой так долго. Но как бы там ни было, а дотянул я до общей планки развития. И вот бы мне радоваться и горя не знать, да только тут-то и начались все мои настоящие беды.

Первое, что я увидел на улице, были двое, которые о чем-то спорили. Один убеждал другого в том, как бы ему было хорошо привлечь внимание некой особы. Мне было сложно понять, почему он убеждает своего соплеменника в том, что было бы хорошо не для собеседника, а для него самого. Я просто подошел и спросил: «Если смогу тебе помочь, ты будешь мне другом?» Он сказал, что конечно, и, причем будет мне другом до какой-то доски, я не совсем понял смысл его слов. Я попросил его описать, как бы он хотел привлечь ее внимание. Тут я услышал ту роковую фразу, что он хочет привлечь ее внимание чем-то ярким, громким и неожиданным. Мне сложно описать, что я почувствовал в тот момент, помню только то, что пришло понимание моей силы. В голове стучало: «Ты все можешь!» Забытая фраза «Да будет так!» всплыла в памяти помимо моей воли. И зачем я подумал тогда про лопнувший воздушный шарик? Наш соплеменник стал надуваться, взлетел вверх и с шумом лопнул высоко в небе. Что ж, по крайней мере, внимание я к нему привлек. Молва об этом случае быстро заполнила улицы городка, и вскоре мне пришлось уехать. Мысль о моем всемогуществе преследовала меня постоянно. Что мне было делать? Я мог буквально все. С трудом я научился контролировать свою силу, и решил помогать людям скрытно. Мне удалось подружиться с одним соплеменником, мы работали вместе. Вскоре я узнал многие его тайные желания и стал ему помогать. Все шло хорошо, пока я опять не совершил ошибку. Решив, что могу ему доверять, рассказал другу обо всем и подкрепил свои слова парой примеров. Реакция его была странной и неожиданной. Он завыл, завыл как смертельно раненый зверь.

– Зачем ты испортил мою жизнь!

– Но я же хотел помочь, как лучше. У тебя же все получилось.

– Нет! Это у тебя все получилось, а я не стою и ломаного гроша без твоей помощи!

– Но важен же результат.

– Нет, важно самому достичь своей цели, и это гораздо важнее результата. Неужели ты не понимаешь?

Я не понимал. На следующий день моего друга нашли мертвым, он повесился. Тогда я сдался властям. Я мог бы его оживить, но за это предложение его родственники чуть не убили меня. Я был сломлен и опустошен. Состоялся суд, который никак не мог выбрать меру наказания, пока я сам не предложил сослать меня в никуда. На том и порешили. Я стал изгнанником навеки. И теперь я здесь.

Теперь я здесь. Хотя, даже непонятно, где это здесь. Здесь даже не пусто, потому что нет самой пустоты. Довольно неприятное ощущение. Под словом «здесь» проще всего понять точку в пространстве. А как быть, если пространства нет, и, одновременно с этим, оно бесконечно? Думал, я привык к одиночеству, но здесь оно в абсолюте своего проявления. Мне кажется, я начинаю понимать моего друга. Видимо, важно не просто достичь цели, но достичь ее своими силами. Но они же не могут этого сделать, только я, волею судьбы, оказался всемогущим. Да, загадка.… Есть! Я создам существ полностью подобных мне, я дам им шанс распоряжаться своей жизнью, и самым большим грехом для них будет не воспользоваться своими возможностями, своей силой. Я создам их прямо сейчас, здесь.

Для начала очертим это пресловутое «здесь». Ага, вот – земля, а вот и небо. Хорошее начало. Что ж, продолжим. «Да будет свет!»

Небольшая муха, сильно напоминающая муравья с крыльями, волочила по песку ложе для своей личинки. Черный паук, еще живой, но полностью парализованный, распластался в лапах заботливой мамаши. Она тащила кокон, который нужен был для питания потомства. Тащить было неудобно, лапки кокона не гнулись и цеплялись за песчинки. Муха, протащив свою ношу несколько сантиметров, отлетала вперед, выбирала дорогу и снова тащила. Вернувшись в очередной раз, она не потащила паука дальше, а покружила над ним и улетела. Паук умер. Ей нужна была живая плоть, а не мертвая оболочка.

Каждого живое существо умирает за мгновение до собственной смерти.

Большой шмель был сбит испуганным ребенком. Он ударился о забор и начал беспорядочно ползать по земле. Рука ребенка-победителя насадила шмеля на зубочистку, проткнув мягкое брюшко беспозвоночного. Ребенку было просто интересно. Моторчик шмеля работал все с большими перебоями, крылья то бешено мелькали, то чуть заметно подергивались. Лапки загребали воздух. Ребенок вертел зубочистку в пальцах, с интересом наблюдая чужую агонию. Постепенно все движения шмеля затихли и сошли на нет. Его тело было брезгливо стряхнуто на землю. В этот момент шмель дернулся и полетел. Он был обречен. Натыкаясь на разные предметы, упал на асфальт и, загребая двумя лапами, начал крутиться на месте. Вскоре лапы его подогнулись, и он остановился навсегда.

Каждое живое существо умирает за мгновение до собственной смерти.

Глаза человека продолжают жить в момент его перехода.

«Доброе утро, дорогие радиослушатели! В городе семь часов утра. Говорит радиостанция…» О, Господи! Забыл выключить вчера будильник, а ведь сегодня выходной. Надо открыть глаза. А надо? Нет. Главное найти пульт управления от музыкального центра. Черт, ландшафт одеяла такой неровный, рука натыкается все время на холмы и кратеры. Плоский и прямоугольный мир. Его жители вполне справедливо полагают, что есть край света. Наконец, рука достигает его и обрушивается на пол. Ага! Вот тапочек, а в него я вчера сунул пульт управления. А какой это тапочек? Неужели правый? Нет, только не это. Пульт я пристроил в левом! Почему я всегда раскидываю тапочки с разных сторон кровати? Ничего, у меня есть еще одна рука в запасе. Все начинается сначала. Осторожно левая рука двигается по одеялу, опять я беспокою жителей этого мира. Наркотик сна действует все сильнее, я должен успеть выключить радио, должен. Эта мысль отвлекает меня от управления рукой, и она вырывается на свободу. Сравняв с поверхностью одеяла пару гор, она вползает в небольшой городок. Первой ее жертвой стали городские ворота, которые исчезли в облаке пыли и щебня. Большой палец зацепил ратушу, и она превратилась в Пизанскую башню. Тут мне удалось совладать с рукой, я поднял ее, и огромным усилием перенес на край кровати. Что же они так кричат, эти маленькие человечки? Ну, починю я им ворота и поправлю башню. В конце концов, это мое одеяло. Ладно, с ними разберусь потом, когда буду застилать кровать. Сейчас главное найти пульт. Звучит почти как «бульк». Бульк, бульк, бульк.… Эй, не спать! Вот уже тапочек. Чего же он такой глубокий? Есть! Тяжелый, длинный пульт у меня в руке, вот она большая, самая главная кнопка. Все последние силы уходят на то, чтобы надавить эту округлую, шершавую мякоть. Теперь уже нельзя остановить процесс. Радио обречено. Заскулила сирена двадцатисекундной готовности, открылись подземные шахты, и тяжелые межконтинентальные ракеты проросли на поверхности. Торжественно преодолели силу притяжения и устремились в сторону музыкального центра. Они летят, летят…

Читать дальше