Дмитрий Ломов - Планшет

– Пацаны! По две коробки в руки! Не больше!! – кричала кассир через весь торговый зал.

Покупатели были отлично знакомы с этим правилом и, получив свои две коробочки, через бока которых уже сочилось масло, тут же снова вставали в хвост длинной очереди.

Мы с Серёгой старались быть вежливыми, но быстроты движений это не прибавляло и нам грубили. Мы краснели, нервничали, ошибались, нам грубили ещё больше. С тех пор копченую мойву в коробочках я недолюбливаю.

***

В конце учебного года меня спросили, в каком магазине я хотел бы отработать летнюю трудовую четверть? И я попросился в магазин самообслуживания. Серёга остался в рыбном:

– Ты не понимаешь! Весовой товар – это живые деньги! – повторял он слова нашей наставницы тёть Зои.

Ежедневно тёть Зоя принимала товар у директора магазина и дотошно взвешивала каждую коробку. Надписи «брутто» и «нетто» на упаковке продавщицу не интересовали:

– Усушка-утряска, а мне потом из своего кармана плати? – вечно приговаривала она и манипулировала гирьками, как жонглер в манеже:

– Смотрите и учитесь, мальчишки. Вот, это брутто, – и продавщица демонстрировала нам кассу в центре зала, – а это нетто, – и выдвигала из-под прилавка ящик с мятыми рублями. Рубли пахли рыбой и криминалом.

***

– В этой подсобке стоят электронные весы, – сказала мне заведующая магазином самообслуживания, – Кладёшь товар на чашку, цена высвечивается здесь. Переписываешь цену на бумажку, вкладываешь её в пакет. Всё.

Эта подсобка была волшебной пещерой Алладина! Грильяж, сервелат, венгерская ветчина и ЗЕФИР В ШОКОЛАДЕ!

– Стой, стой, стой! Ты куда так режешь?! – возмутилась умудрённая жизненным опытом фасовщица, – Ветчину, а венгерскую особенно, нужно резать так, – и румяная женщина в белом халате лихо взмахнула ножом. Кусок ветчины распался на две части – в одной было практически одно сало, в другой – розовое мясо со слезой, – Понял?

Я утвердительно кивнул и спросил, можно ли попробовать кусочек? Оказалось можно. И не только ветчину, но и грильяж, и сыр, и даже зефир! Было ещё мыло. Оно так не по-советски пахло свежим зелёным яблоком, что его хотелось попробовать тоже.

В торговый зал это изобилие попадало редко, либо не попадало совсем. Когда я выходил из подсобки с уже оплаченным кульком дефицита и нёс его домой, чувствовал себя настоящим кормильцем семьи.

В девятом классе экзаменов в конце года не было и всё свободное время я проводил либо в подсобке магазина, либо разучивая аккорды песен «Машины Времени». Про учёбу было забыто.

***

В середине 80-х по талонам стало всё. От безысходности я стал навещать магазины, где меня ещё помнили. Никогда не забуду штабели голландского сыра под потолок склада и пустые полки в том же магазине.

***

В классе я был единственным счастливым обладателем кинокамеры «Кварц». Точнее, хозяйкой камеры была моя мама, а я брал камеру погонять. «Кварц» снимал на пленку «Супер 8» и приводился в рабочее состояние обычной пружиной. То есть, заводилась камера, как игрушечная машинка. Только машинка проехала десять метров и остановилась, а камера сняла десять метров плёнки и они проехали через 30 лет.

Только благодаря этой камере и моей маме ты сейчас можешь видеть меня и моего закадычного дружка Серёгу Незнамова. Такими мы были летом 1984-го:

http://www.youtube.com/watch?v=8Qx1Pc2d_CQ

Мама, спасибо!

Нет под рукой интернета? Я тебе так расскажу: люди в кадре одеты добротно, но не броско. Преобладающие цвета: серый, коричневый, синий и чёрный. Я в своих разноцветных чешских кроссовках выгляжу в кадре, как попугай, чем очень горжусь, но со стороны может показаться, что я сильно волнуюсь, стоя за прилавком на улице в самом центре Саратова. Так и есть – волнуюсь сильно. Но сейчас о кроссовках.

Кроссовок тогда в магазине было не купить, а мне очень хотелось адидасы, а достали чешские, на которых вообще никакого лейбла не было и я расстроился. А потом понял – все вокруг в адидасах, а я такой, в своих чешских кроссовках один и расстраиваться перестал.

Мама купила кроссовки с переплатой, за 80 рублей. Это была б ольшая часть маминой зарплаты.

И вот, стою я на саратовском Арбате в модных кроссовках, мимо меня спешат люди в сером, спешат и не улыбаются. Советские люди вообще редко улыбались – поводов было мало.

В 2014-м одна итальянская старушка на греческом курорте, тщательно вспоминая английские слова, спросила меня:

– Вы откуда? Из России?! Странно…

– Чего же в этом странного? – удивился в свою очередь я.

– Вы много улыбаетесь. Русские обычно такие, – и тут итальянская бабушка изобразила лицом среднестатистического русского, и я его тут же узнал. Как не узнать эту хмурость и озабоченность сразу всеми проблемами? Нельзя не узнать.

***

В июне 1985-го и мне и закадычному моему дружку Серёге выдали вот такое удостоверение.

На первые заработанные деньги я купил цветомузыку «Электроника». За 250 рублей!

А у Серёги на мойве случилась недостача. Очень большая.

ТЕЛЕГРАФИСТ

– Учить мы вас будем на телеграфистов-эстистов.

– Эстетично учить будете?

– Шутка, курсант? Ну-ну. В стройбате хорошую шутку ценят. Тебе сейчас повестку организовать или весны дождёшься? Я так и думал.

Телеграфист-эстист, курсанты, это не шутки. Это нужная военная профессия!

И я стал телеграфистом. Ну, и эстистом заодно.

– Эстист? Была у нас в части одна вольнонаёмная эстисточка… – начальник хозотдела Главсредволговодстроя мечтательно вздохнул и сунул бумажку с моим предписанием себе в карман, – Понедельник, среда, пятница, говоришь? Учись, сынок. И не вздумай прогуливать, я проверю.

Начальником в нашем отделе был майор в отставке и за глаза мы звали его Сапог. Два слесаря-сантехника, два электрика, полтора плотника, считая меня за половину, и маляр-штукатур подчинялись Сапогу, как македонская фаланга – мгновенно и без вопросов. Но не в этот раз.

– Он, значит, будет три раза в неделю на два часа раньше с работы уходить, а работать за него я буду?! – задал вопрос маляр-штукатур из-за спин электриков. Электрики были после вчерашнего и взгляд Сапога застрял в них, как пуля в кевларе.

– Не перетрудишься. Особенно ты. Дырку на третьем замазал?

– Уже иду.

– Вот и иди.

Сапог развернулся на месте, как танк через левое плечо и ушел по коридору. Не оборачиваясь.

– А эстист, это как? – штукатур в часы досуга разгадывал кроссворды в «Огоньке» и ответы записывал в толстую общую тетрадь. Слова «эстист» в тетради штукатура не было.