Максим - РЕГИСТР

И вот с таким ЗАК-3, порядковый номер 40, и возился Совин почти всё время, вместо нормальной работы над своим дипломом. Зато его там все уже знали, и когда ему срочно нужно было сделать три больших платформы для его диплома, то девочки помогли, не попросив ничего взамен. Кто-то даже в шутку сказал, что Совин строит настоящий коммунизм – ничего и ни за что не платит, и отдаёт сам всё даром. Совин обиделся, но никому ничего не сказал. Просто перестал посещать наш Центр. Потом, в 77 его расформировали, частично присоединив к НИИ Проектстрой, на Чебышева, а остатки кадров и всю наработанную методологию – в институт технического дизайна, на Пионерской. В самом здании устроили общий аналитический центр Минстроя, самый большой, за исключением Москвы, Ленинграда и Киева. Мы, то есть уже не мы, а Центр, работал на семьсот строительных предприятий, расположенных за Волгой. В нём, на момент максимальной нагрузки, это был год 83, работало триста ИТР, сорок три кандидата наук, двенадцать докторов наук. И всё это пошло под снос.

Впрочем, я тут слегка отошёл от темы нашего разговора. Совин проработал у нас до самого диплома. Поскольку его знали как крепкого инженера, то предложили сразу должность архитектурного аналитика во вновь создаваемом Центре. Он отказался, сославшись на то, что необходимо три года отработать, согласно его дипломной работе, и его пригласили уже в Пыжминский ДСК. Думаю, что работа на практическом применении его метода уплотнения визуальных эффектов, и стилистических особенностей восприятия крупных форм в производстве крупнопанельных строительных материалов, там была совершенно ненужной. Его бы поставили к кульману на пару лет, а потом он бы сам убежал. Но, как говорится, неволить у нас было не принято, потому просто-напросто его куратор передал заявку на двух специалистов без опыта, для работы с документацией, от института технического дизайна, и Совин согласился не раздумывая. Там уже работало несколько выпускников СтрАхИн, в том чиле и игравшие с ним в группе. Я же продолжил работать по планированию технического задания для ДСК и заводов ЖБИ, согласно регламенту Минстроя. Меня тоже пригласили в тот самый институт на Пионерской. Как бы странно это не звучало, а работать в относительно новом, открытом пару лет назад здании было непросто. Это вечная беда, сапожник без сапог. При том, что в техническом оснащении наш институт был передовым, чисто бытовые условия просто никуда не годились. Там даже туалеты не работали, постоянно заливая первый этаж, отопление тоже текло по всем стоякам. Одновременно на пост директора заступил Сергей Павлович Зинохе, который собрал нас во дворе и в первый же день постановил, что это никуда не годится. Был составлен план работ, определён график, надо было успеть перебрать отопление до первого пуска тепла, то есть, до 21 сентября.

Закипела работа, и мнс, и даже кандидаты, засучив рукава, перебирали всю систему канализации, словно слесари. Вчерашние студенты под руководством самого Сергея Павловича работали над системой отопления. Мне и Совину посчастливилось устроиться на относительно чистом фронте работ, мы проверяли электрику. Проверяли, если были проблемы серьёзные, пробои в проводке, вызывали бригаду ремонтников, студентов строительного техникума и старшекурсников с энергетического факультета. А если только просто не работали плафоны и розетки, ремонтировали самостоятельно. Так прошёл первый месяц, и я, если честно, был просто ошарашен, каким образом в этом недоделанном здании они умудрялись координировать работу многих организаций, проводить исследования и создавать проекты технического и строительного дизайна. Совин в те дни был молчаливый, возможно это было следствием его потрясения, ведь после фантастического выступления в Таллине, а спустя год – в Вильнюсе, как отрезало, никуда не звали. И более того, когда он заставил Иваницкого позвонить в Москву, у того дядя работал в каком-то департаменте молодёжной политики по РСФСР, то даже дядя Гоша не смог ничего сделать. Кто-то предположил, и я полагаю, в этом есть доля истины, что на пути у молодых инженеров-музыкантов встал один столичный деятель музыкального мира, полагавший, что в Вильнюсе должен был взять статуэтку он, а не какие-то «дикари из леса». Это прямая цитата, произнесённая после этого события популярным певцом и композитором. Я не буду называть сейчас его имя или фамилию, просто скажу, вы все должны были слышать его и не раз. Там ещё недавно у этого пожилого, но всё ещё конфликтного человека, вышел конфликт с водителем на стоянке, окончившийся причинением лёгкого вреда здоровья пенсионеру всесоюзного значения. Попросту попытался подраться с более высоким, сильным и молодым, и был послан в сугроб одним ударом. Совин его ударить после тех слов не смог, и даже удержал Мамаева, когда тот подкараулил «звезду», чем окончательно вывел того из себя, и бывший наставник по музыкальному коллективу попросту ушёл из группы.

Вот в таком душевном подавленном состоянии и пребывал тогда недавний выпускник института, вынужденный ремонтировать, поправлять некачественно сделанную чужую работу. Мы почти не разговаривали, хотя он для меня был очень интересной личностью. Помню толчком к нашему довольно задушевному разговору, вылившемуся потом в вечерние посиделки с двумя бутылками портвейна, стало то, что у меня закончились шурупы. Я был обозлён, поскольку кроме вот этой работы, не достойной моего опыта, никто с меня не снимал отчёт, тяжёлый и нудный, требующий подготовить к пуску проектную документацию по серии строительных материалов для одного предприятия в соседней области.

– Да что же у нас всё такое! Ничего нет, а что есть – рваное, поломанное и не то!

– Нехватка кадров и неразбериха с логистикой. А ещё – отставание от многих стран мира по целому ряду направлений в промышленности. Если ничего не изменится в течении ближайших пяти-семи лет, страна просто рухнет, и все мы захлебнёмся кровью.

Я посмотрел на него, такие слова было жутко слышать в рафинированной 77-м году, самый расцвет застоя. Ещё не вошли войска в дружественный Афганистан, ещё не стал дефицит товаров настолько ужасающим, а подпольные миллионеры не успели подкупить работников органов, дабы те перестали обращать на них свои пристальные взгляды. Однако именно Совин оказался прав, к сожалению, никто не обращал никакого внимания на предостережения подобных ему людей всюду по стране. Впрочем, даже его в некотором роде провидческий дар не позволил воспользоваться ситуацией. А может быть он не хотел этого?