Мария Цейтлин - Возвращение в будущее

– А вдруг папе понадобится? – сказала я.

– Я его на чердаке взял. Папа всё равно не носит, а чучелу вон как хорошо! – довольно сказал Гиля.

Родители, открыв калитку, шарахнулись от нашего сюрприза, но поняв, что к чему, заулыбались. И тут мама обратила внимание на ведёрко. Что такое? Откуда? Такого у нас не было! Гиле, конечно, пришлось во всём признаться. И тогда папа, не говоря ни слова, снял ведёрко с “головы” пугала и принялся его разглядывать. Я вздохнула и шепнула брату: “Не миновать тебе трёпки”. А папа, осмотрев Гилину работу, сказал:

– Ну, раз ты такой мастер, бери в сарае инструменты, когда понадобится!

На следующий день наша соседка Хава Зейтман, зайдя за чем-то к маме на огород, посмотрела на наше чучело, оглядела его со всех сторон и сказала:

– Много я видела пугал всяких, но так, чтобы в галстуке и новых ботинках, вижу впервые!

Уважение к родителям присутствовало в нас с самого раннего детства, потому что мы росли в атмосфере любви, мира, понимания, видели уважение и любовь отца в его отношении к маме. Пример родителей – это лучшая школа, а их отношение друг к другу оказывают влияние не только на детство, но и на всю последующую жизнь их детей. Не помню, чтобы в нашем доме когда-нибудь было сказано грубое слово, чтобы разговаривали на повышенных тонах, а что касается нецензурных слов и матерных выражений, которыми так богат “великий могучий и свободный русский язык”, то мы, дети, их вообще не знали.

Однажды в конце лета, в тихий августовский вечер, мама, как обычно, возилась на кухне. Сегодня они с Сарой решили вместе приготовить ужин, затеяли картофельные оладьи, запеканку и яблочный пирог. Муки для пирога оказалось слишком мало, и Сара отправилась в бакалейную лавку, чтобы прикупить пару килограммов. Мама взялась замешивать запеканку. Через час должен был вернуться с работы отец. Тут в дверь постучали. Мама глянула на часы. “Неужели Абраша? Рано вроде…” – подумала она и пошла отворять дверь. На пороге стоял наш ребе.

Надо сказать, что после того случая с синагогой, когда Гиля отличился не лучшим образом, мама стала слегка побаиваться ребе. Вернее, ей было стыдно смотреть ему в глаза. Она вспоминала о неблаговидном поступке сына и краснела. И вот ребе снова в нашем доме. “Опять что-то стряслось!” – подумала мама, чувствуя, что её кидает в жар.

– Шалом, Лена.

– Шалом, ребе, проходите!

– Я тебе должен кое-что сказать. – У ребе было серьёзное и грустное лицо. Он снял шляпу, вздохнул и сказал: – Такая беда, Лена. Я не знаю, как тебе сказать, но я решил, что лучше тебе это услышать от меня, чем от других.

– Что случилось, ребе? – Мама слегка побледнела. Хорошее начало!

– Лучше я тебе это скажу, чем кто-нибудь. Я знаю вашу семью уже много лет. Я знаю твоего мужа ещё с тех пор, как он был вот такой… я знал отца твоего мужа; это был такой достойный человек, такой цадик, он всегда соблюдал Закон и воспитывал так всех своих детей. Я всегда уважал его, и твоего мужа тоже. – Ребе говорил тихим, печальным голосом. Мама никак не могла понять, куда он клонит, но ей уже становилось не по себе.

– У вас такая чудесная семья, – продолжал ребе, – и, когда такой цорес случается, это очень, печально, очень…

– Что стряслось, ребе?

– Твой Гиля… – ребе вздохнул, а у мамы сердце в пятки ушло. “Что он на этот раз сделал? Поджёг синагогу?” – подумала она. Ребе продолжал:

– Твой Гиля был таким хорошим мальчиком…

“Был!? Мой сын умер?!”

– Я не знаю, – продолжал свою пытку ребе, – как такое могло случиться. Вы не заслужили такой цорес! что теперь ты будешь делать?

Мама уже позеленела, готовясь услышать страшные слова о том, что она потеряла своего первенца.

– Твой сын пошёл по плохой дорожке, – покачал головой ребе.

– Ребе… – мама уже едва дышала.

– Ты не представляешь, что я увидел сегодня! Ты знаешь тот дом в конце вашей улицы, тот, что с синим забором? Твой Гиля стоял около этого забора. Ты знаешь, что он делал? – спросил ребе трагическим тоном.

Разумеется, мама не знала, что он там делал. Из слов ребе она хотя бы поняла, что её сын жив, и теперь готова была услышать всё, что угодно.

– Ты знаешь то неприличное слово, что пишут на заборах всякие бездельники? Так вот, на том заборе написано это слово, а твой сын стоял и читал это неприличное слово! Он его изучал так, как будто это Та-НаХ! Если так пойдёт, то быть тебе однажды свекровью шиксы!

Мама закрыла лицо ладонями. Ребе решил, что ей так стыдно за сына, что она не может смотреть ему в глаза. На самом же деле маму душил смех. Усилием воли подавив его, она сумела лишь выговорить:

– Я поговорю с ним, ребе.

В тот же вечер мама выяснила у Гили, отчего он с таким интересом разглядывал надписи на заборе. Он ответил, что ему хотелось понять, что это за слово такое странное, он его никогда не слышал. Мама объяснила, что это такое и больше к этой теме не возвращались.

…звучала по радио песня. Эта, и многие другие будили нас по утрам, с них начинался день, у кого – трудовой, у кого – учебный. Народ просыпался, вставал и шел строить светлое будущее. Строили его очень добросовестно, и многие искренне верили, что оно действительно будет светлым. Другие верили, потому что боялись; не верить было нельзя – “неверующий” объявлялся врагом народа.

В то тяжёлое время сталинских репрессий наша семья не пострадала. Но как часто мы слышали тогда, в 37-ом, об арестах “социально чуждых элементов”!

Помню, как однажды вечером прибежала к нам тётя Цива, взволнованная, лица на ней не было. Мама перепугалась:

– Что с тобой? Что стряслось?

– Взяли родителей Яши, – почти шёпотом сказала тётя Цива.

– Какого Яши? Куда взяли? – не поняла мама.

– Арестовали.

– Погоди, ты сядь, объясни, что случилось?

– Мальчик Яша Гольдман учится с Меиром в институте, – сбивчиво заговорила тётя Цива, – его родителей арестовали вчера. Такие хорошие люди! Они у нас были как-то… Поздно вечером пришли из органов, ничего не объяснили, устроили обыск. Что искали? Ничего не сказав, обоих родителей увели. Сегодня Яши не было в институте, так Меир пошёл к нему после занятий, узнать, в чём дело. Тот ему рассказал, что случилось. Мальчик в шоке, не знает, что делать… А я теперь за Меира боюсь.

– А с чего тебе бояться за Меира? – не поняла мама.

– А как же! Они ведь друзья с Яшей! А вдруг они начнут искать среди друзей…

– Перестань! Не будет ничего! И вообще, всё выяснится, может это ошибка. У нас без вины не сажают! – уверенно сказала мама.

– Лена, ты правда в это веришь? – печально спросила тётя Цива,