Самуил Ходоров - Белая Лилия

– Товарищ Герасимчук, – перебил доцента председатель комиссии, начальник одного из управлений министерства геологии СССР, – заканчивайте, пожалуйста, вашу лирику и перейдём к сути дела, по которому мы здесь находимся.

– Извините, Игорь Иванович, – стушевался парторг, – я только хотел поинтересоваться, почему они, которые по списку должны были явиться одними из первых, пришли последними. И ещё я хотел довести до их сведения, что все лучшие места уже проданы. Так что им предстоит поистине медовое распределение.

– Пожалуй, доцент Герасимчук прав, – пробасил председатель комиссии, – у нас в списке осталось одно место, это должность начальника изыскательской партии в посёлке Гуррукли в Таджикистане.

– Вот и прекрасно, – добавил парторг, – исключительное место в живописной пустыне Кара-Кум, там и янтарные пески, и живописные верблюды, и замечательные оазисы, где можно хорошо отдохнуть в медовый месяц и, самое главное, безграничная романтика. И, кстати сказать, вряд ли там, на брезентовом полотнище палатки вывешивается стенгазета, которую можно изорвать в клочья.

– Я не совсем уверен, что это кстати, – вступил в беседу заведующий кафедрой физической географии, – но у вас уважаемые Бровченко, действительно, нет другого выхода, как не ехать в солнечную Туркмению.

– Но позвольте, – дрожащим голосом пролепетал Виктор, – мне было сказано, что я направляюсь на учёбу в аспирантуру, и что этот факт будет отражён в списках распределения.

Виктор ничего не понимал, осознавая при этом, что произошло нечто непредвиденное. Боковым зрением он заметил, как профессор Гончар отвёл свой потускневший взгляд в сторону. Пронзительную тишину нарушил голос председателя комиссии:

– Товарищ Бровченко! Разрешите вам сообщить, что в этом году никто из студентов вашего курса в аспирантуре не остаётся, и решением нашей комиссии вы направляетесь в Таджикскую советскую социалистическую республику в посёлок Гуррукли. Разумеется, вместе с вами туда следует и ваша жена Лилия. Желаю вам всяческих успехов на новом поприще.

– Вот тебе бабушка и Юрьев день, вот тебе и аспирантура, вот тебе и научная карьера, – подумал расстроенный Виктор.

Расстроенная Лиля, как могла, успокаивая мужа, встревожено приговаривала:

– Успокойся, Витенька, обидно конечно, но в этой жизни что ни случается всё к лучшему. Пробороздим с тобой на верблюдах и пустыню Кара-Кум, где наша не пропадала. А там, как говорят медики, вскрытие покажет.

– Понимаешь, родная женуленька, я же и не помышлял стать учёным мужем, это профессор Гончар меня уговорил, точнее, можно сказать, приговорил. Если я и мечтал ехать за туманом, то в, покрытые фирновыми снежными полями и вечными ледниками, синие горы или, изобилующую малахитовым мохом, заполярную тундру, или на берега, оконтуренные живописными перекатами, таёжной реки, но никак не в жёлтое безмолвие омертвелой пустыни. Поэтому, Лиля, пока не знаю как, я буду стараться избавиться от этого, более чем, навязчивого направления.

На следующий день Виктор сидел в кабинете своего декана, к которому обратился за разъяснением произошедшего на распределении. Профессор Гончар подозрительно долго протирал свои роговые очки, пока, наконец, не выдавил из себя:

– Вы уж простите меня, Виктор, прямо не знаю с чего начать, а начать, как бы мне этого не хотелось, всё-таки надо хотя бы для того, чтобы покончить с этим грязным делом, в которое, так получается, я вас непредвзято втянул.

– Это вы простите меня, профессор, – недоумённо воскликнул Виктор, – я просто не понимаю, о чём вы говорите.

– Вот и я не понимаю, – чуть ли не прошептал Ярослав Николаевич, – видите ли, буквально за полчаса до распределения мне позвонили из отдела аспирантуры и сообщили, что ваш моральный облик не соответствует требованиям, предъявляемым к соискателям научных степеней.

– Ярослав Иванович, – взволнованно спросил Виктор, – я совсем не понимаю, в чём заключается корреляция моей морали с гипотетической пока учёной степенью кандидата наук.

Профессор снова стал тщательно протирать свои уже кристально чистые очки, и лишь после этого, скрупулёзно взвешивая каждое слово, заговорил:

– Видите ли, дорогой Виктор, решение практически по всем вопросам у нас в университете, впрочем, как и в стране в целом, принимают партийные органы. К сожалению, в эти органы не всегда попадают порядочные люди. Когда принималось заключение по вашему вопросу, секретарь нашей парторганизации Герасимчук буквально стал на дыбы. Он припомнил случай со стенгазетой и открытым текстом постановил, что таким людям, как вы, не место в аспирантуре. Чтобы усилить свою позицию, мне стыдно и неприятно об этом говорить, Герасимчук не постеснялся заявить, что, в дополнение к сказанному им, следует принять во внимание, что национальность вашей матери является непрофильной на Украине. Вы уж простите меня, Виктор, что старый профессор не предусмотрел возможности отрицательного результата, поверьте мне, я просто не ожидал того, что произошло. Ещё раз, простите меня великодушно, что не по своей вине, подвёл вас.

Говорят, что если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. В данном случае, партию горы исполнял Виктор, а в роли Магомета выступал начальник геодезического цикла военной кафедры университета. Именно он, подтянутый и высокий полковник Геннадий Евгеньевич Некрасов, чуть ли не строевой походкой шёл по коридору, навстречу расстроенному Виктору в момент, когда он выходил из кабинета декана.

– Здравия желаю, товарищ Бровченко, – раскатистым голосом протрубил полковник.

– Добрый день, Геннадий Евгеньевич, – совсем не по-уставному, угрюмо ответил Виктор.

– Да, похоже, не такой уж он и добрый для вас, – глядя ему прямо в глаза, – отчеканил полковник. Прошу вас, Бровченко, через час явиться ко мне в кабинет. Не исключено, что мне удастся поднять вам кем-то испорченное настроение.

Военная кафедра университета располагалась в центральной части города в старинном здании, в котором ранее помещался штаб Прикарпатского военного округа. Штаб переехал в новое современное здание, а старое отдали на откуп студентам, которые в течение почти четырёх лет обучались здесь премудростям военного дела. Если в высшем военно-топографическом училище курсанты учились, днюя и ночуя там, около пяти лет, то студенты университета занимались на военной кафедре целый день один раз в неделю. Однако, как те, так и другие, по окончанию своих учебных заведений получали золотистые погоны лейтенанта военно-топографической службы. Безусловно, строевая, огневая, тактическая и практическая подготовка выпускников военного училища была несравненно качественнее, однако, выпускники университета были существенно сильнее в теории и в специальной подготовке, требующей масштабного мышления. В то же время, если курсанты военных училищ получали необходимую подготовку для прохождения в дальнейшем кадровой воинской службы, постепенно меняя на своих погонах количество малых, а потом и больших звёздочек, то студенты университета обучались на военной кафедре для создания резервного офицерского состава, так называемых офицеров запаса. Однако, в конце 60-х начале 70-х годов доблестным советским вооружённым силам катастрофически не хватало кадровых офицеров. По этой веской причине военные комиссариаты больших городов организовывали пополнение офицерского корпуса за счёт офицеров запаса, призывая, таким образом, на действительную службу в командный состав советской армии выпускников университетов сроком на два года.