Виктор Казаков - Воскресник

– У меня, Ваня, от наших яблок только изжога. Может, вырубим несколько старых деревьев, посадим, например, сливы? Они и для желудка полезны.

Иван предложение жены отверг, при этом вспомнил соседа Леньку Шибалова, тоже шофера, водителя городского автобуса. Три года назад Ленька у себя в саду выкорчевал четыре старых анисовки (Катерина, жена Леньки, потом два дня в слезах причитала: «Как пахли яблоньки! Как душисто цвели! Пчелки над ними жужжали – аж во всем доме было слышно!» и грубо обзывала Леньку фашистом). На месте поваленных и распиленных на дрова яблонь Ленька весной вскопал грядки, но там, заглушив все едва взошедшие полезные овощи, самосевом выросла только редька зимняя …

Причину странного поведения чернозема, а также чрезмерной увлеченности населения яблоками городские умники объясняли по-разному. Некоторые утверждали, что «поскольку ось планеты уже сдвинулась на три градуса, скоро у нас будет саванна, потом – Сахара»; некоторые источником всех бед в природе и глупостей в обществе считали популярную современную музыку: «В попсе, говорили они, записана программа изменения климата и зомбирования народа; мы уже давно – как заводные куклы». Были в Маринске и те, кто все проблемы объяснял политическими причинами: «Злодеев, утверждали они, надо искать за океаном. Там, чтобы без войн и лишних трат установить мировое господство, изобрели прибор, который при помощи управляемого луча в нужные им стороны крутит наши мозги».

Слушая толки о сдвинувшейся оси Земли, зомбировании при помощи попсы или дистанционном управлении мозгами, горожане улыбались, а иногда сердились.

…Вернулись к воскреснику:

– Когда, Марк, люди своими руками проложат асфальт, выкопают бассейн… Понимаешь, что в них изменится?.. Народ мельчает от безысходности, а возрождается от успеха. Сколько раз приходилось видеть: человек уже совсем отчаялся, одна за другой неудачи сбивают с ног, все валится с рук, жить нет смысла… Где спасение? Спасает успех , даже самый маленький, хотя бы небольшая удача. Удача – тот ключик, которым человек открывает в себе запасы сил… Сегодня же создам комиссию по организации воскресника!

– У нас сорок комиссий. И ни одна не работает.

– А эта будет работать. Потому что… – Григорий Васильевич состроил лукавую гримасу и сделал многозначительную паузу.

Полович вскинул голову:

– Хочешь поручить это дело мне?!

Дамаскин развел руками:

– А кто, если не ты… Я сейчас позвоню Мишакову, попрошу его в понедельник собрать депутатов. Надеюсь, они нас поддержат… Марк…

Марк Семенович минуту сидел молча. Облокотившись на спинку кресла, он несколько раз поддевал пальцами подтяжки и шлепал ими себя по животу. Наконец, надул губу:

– Ну, если законодатели поддержат…

14 июня, конец дня…

Ночью Дамаскину приснился сон.

Медленно поплыли узкие улочки, огороженные колючими акациями; белые домики с замшелой черепицей на крышах; мостовые с редкой травкой меж камнями; старик на тротуаре с мешком семечек под ногами; серая крепость, пушечное ядро в стене у древних ворот…

«Сколько лет ядру?»

Начав считать, Григорий Васильевич… проснулся. Исчез маленький, приморский город, где когда-то (Грише десять лет) семья Дамаскиных целое лето гостила у близких родственников. Днем тут все накалялось на солнце, а когда сгущались сумерки – пахли ночные фиалки…

В один из тех дней отец предложил:

– А давай, Гришка, завтра утром пойдем на междугороднюю автобусную станцию; не глядя на расписание, сядем на первый подвернувшийся автобус, через час выйдем…

И был автобус, набитый шумной публикой, потом они долго шли пешком – мимо соленого озера, виноградника, на кустах которого уже висели грозди темно-фиолетовых ягод; в попутном селе купили большой арбуз и, спрятавшись в тени придорожной рощицы, съели его, – арбуз оказался спелым и утолил жажду; потом несколько километров проехали в кузове машины, которая везла свежую, только что скошенную комбайном пшеницу; к середине дня вышли к морю.

«И о чем только не говорили!.. Отец любил сказать пофасонистее. «Опорой человеку, например, говорил он, служат три кита: материальная достаточность, физическое здоровье и нравственное богатство. Первые два, Гриша, ничем не отличают нас от животных – те тоже стараются быть сытыми и здоровыми. Человеческое начинается (а может, и кончается) с кита третьего…

Отец умер два года назад – через год после внезапной смерти матери.

Откинув одеяло, Дамаскин включил свет. Часы на стене показывали начало третьего.

И вдруг не то опять во сне, не то вспомнилось наяву (мало ли что вдруг вспомнится человеку, проснувшемуся в два часа ночи!): совещание у губернатора; ужин в ресторане, тосты, водка… Глава Луценска Корнешов наклоняется к уху:

– Говорят, Гриша, ты взяток не берешь.

– Не дают, Степа!

Открыл глаза.

«Дурацкая шутка…» И вслед за ресторанным видением уж точно наяву перед глазами – еще одна картинка: клуб, предвыборное собрание, незнакомый мужик – запомнился его старый пиджак с остро торчащими лацканами – приложил руку к сердцу:

– Ты, Григорий Васильевич, только не воруй…

«Вот такой наказ… Когда-то полуграмотный купец, не сдержавший слово или не сумевший вовремя вернуть долг, стрелялся; сейчас в сознании людей воровать стало нормальным, естественным, природой данным человеку свойством… Чиновник, сидящий на вопросе , просто не может не брать взяток! Люди смеются, когда слышат, что есть политики, для которых сверхкорысть – вовсе не в том, чтобы наворовать по возможности…

А в чем лично моя сверхкорысть ?

О, тут долго надо рассказывать… Одно могу пообещать мужику в пиджаке с торчащими лацканами: «воровать не буду!»

Сон подкрался внезапно, когда небо на востоке уже светлело.

17 июня…

Депутаты местного Собрания никогда не опаздывали на совещания, напротив, старались приходить в дом администрации задолго до назначенного часа, чтобы еще в коридоре (они любили говорить в кулуарах ) весело побалагурить, поделиться семейными, а то и сугубо личными новостями и посоветоваться по поводу еще не до конца подтвержденных политических слухов.

На этот раз на втором этаже дома, где был небольшой конференц-зал, все были в сборе уже к половине двенадцатого. Разбились на кучки, тепло пожали друг другу руки, искренне поулыбались и, как водится в кругу хорошо знакомых людей, без лишних пауз стали беседовать. Темы предварительных разговоров, как мы уже упомянули, были в основном второстепенные и часто даже легкомысленные, потому что главные свои интеллектуальные силы депутаты берегли для основного разговора.