Андрей Коржевский - Вербалайзер (сборник)

– Начальник, мы сами – местные, размяться решили.

– А удочки чего?

– Думали – пойдем, побросаем. Пустишь?

– Погреться – не могу, там начальник пиво пьет.

– Нет, побросать на воду пустишь?

– Ладно, недолго только.

Десяток шагов – и перед нами открылась мглистая перспектива водохранилища с редкими темными точками рыбаков, сидящих у лунок на ящиках. Кроме снега и льда, впереди было только лето.

4

Ехать с нами в Рязань в конце апреля мы подбили еще раз и Вовку, древнейшего моего друга и приятеля, отнюдь не рыбака, но давно страждавшего ухи сварить на костерке. На месте к нам должен был присоединиться местный Петькин корешок по злодейской кличке Шприцеватель, – «заведешь ее, понимаешь, прошприцуешь как надо», – любил рассказывать он. На срочной службе Шприцевателя звали Вертолет, потому что, начиная повествовать о шприцевании или способах ловли налима голыми руками, он уже никогда не замолкал. Привычный уже маршрут в Коленцы запомнился лишь тем, что на центральной площади Коломны мой автомобиль едва ушел от нападавшего слева трамвая, а все мои вежливые просьбы насчет пива резко отвергались двумя поборниками трезвости за рулем, нагло потреблявшими «Карлсберг», особо приятный в сочетании с запахом почек, лопающихся на ветвях тополей вдоль не проросших еще травой пыльных обочин.

Вода в Проне тоже еще не сошла, – поторопились мы с первым заходом. Четыре метра выше ординара омрачали. И тем не менее. Володе вручили ненавистную ему с прошлой поездки удочку, Петька надел любимые уже лет двадцать рыбацкие одежды, а я, решив блеснуть (не путать с блеснить) в начале сезона, надел новые: сапоги, штаны, свитер, охотничью жилетку и бейсболку. Подойти к воде для могучего заброса можно было только по быку древней плотины, ну я и пошел, разумно не дойдя до края на метр. Со второго замаха блесна уверенно вцепилась в ветки дерева на другом берегу, как энцефалитный клещ в голову грибника-страдальца. Надо было сдергивать. Рраз, рраз – полшага вперед, еще раз – и, развернувшись на 180 градусов, я ухнул в стремнину. Схватившись за то, на чем стоял, я не успел особо испугаться, и, не выпустив спиннинга из руки (жалко же!), вылез обратно. К дому я передвигался не столь элегантно, как упоминавшийся выше страус, – скорее как сенбернар, искупавшийся в альпийском ручье. Вовка с удовольствием собрал бесполезную для него удочку и пошел оказывать мне первую помощь. Разочарованный Петя вернулся, когда я уже был сух, мокрые обновки обтекали на заборе, а первый литр помощи оказал положительное воздействие.

Закуска томила глаз, ловить (в реке) было нечего, тема для застольной беседы была несомненной.

– Не, я скажу, я испугался… Когда вода пошла в сапоги…

– А как я хотел тебя спасать, а?

– Да там внизу – метра два, – скромничал я.

– Какое два, – там метра четыре, – Петя, как всегда, объективен.

– Не, это – иордань! – предстояла Пасха, и я был более чем обычно религиозен.

– А нечего было новую жилеточку надевать!

– И шапочку!

– Ну, за спасение на водах!

– Лей давай, чего трясешь!

– Рассекатель, так его…

– Рассекатель, рассекатель, а Шприцеватель где?

– Вот когда вода пошла в сапоги, тут я и испугался…

И так далее. Угомонившись к полуночи, разбрелись по лежбищам, а через час Вовка, по-быстренькому посетив отхожее место с крылечка, вошел в жилую комнату, но повернул не налево в отгороженную каморку, а направо – к русской печи. Минут двадцать в полной темноте он ощупывал печь, пытаясь вспомнить, как он оказался снаружи кирпичного дома, если был внутри деревянного. На реку утром Володя не пошел. Клева так и не было.

Должным образом желая себе удачи хотя бы завтра, мы скоротали вечерок. Приятно покачиваясь и поддерживая Вовку от возможного (только из-за кочек!) падения, направились в разрушенную церковь, желая провести несанкционированное богослужение в преддверии Светлого Воскресенья. Все чин-чином. Поставили свечи в оконном проеме у странно неукраденной решетки, сквозняка не было, повздыхали сладко и умиленно.

В три часа ночи нас разбудил Шприцеватель, проезжавший мимо и не собиравшийся нас беспокоить. Он не смог утаить своих опасений.

– Конец света, точно говорю, конец света будет!

– ???

– Точно говорю, скоро будет, в церкви-то свет горит, в одном окошке всего, но ярко так и тени какие-то!

– …! …! …!

На самом деле, предполагаемый конец света был только предлогом. Шприцеватель очень хотел пива.

5

В таком же составе удалось собраться к концу июля. Поскольку весной ухи не вышло, Володя все же решил еще разок рискнуть и поехал с нами под твердые гарантии предоставления спиннинга и ухи строго обязательно. Шприцевателю заранее не дозвонились, но предполагалось, что он где-то там, в поросшей спеющей кукурузой лесостепи южнее Рязани. Погода в день приезда была дрянной, с прохладным ветром и мелким дождем, так что и без того пастельные тона окрестностей скрывались за влажной дымкой, создавая ощущение отдаленности Большой земли, уединенности и специфически унылой уютности охотничьего домика. Настроение поднял великолепно замаринованный Вовкой шашлык – крупные куски свиной вырезки с лимоном, «Боржомом», черным перцем и крымским луком, давший густеющий по эмалевым стенкам емкости сочок, отменно дымивший при поливе им излишне расходящихся углей и извещавший жителей деревни, что очень нам тут недурно. Выпито было в меру в связи с предстоящим ответственным – на обязательную уху – ловом. Поймали необходимое, причем Володя вытащил и окуня, и щуренка, а глаза его выдавали мечту о судаке. И вот – костерок жадненько потребляет сучья, кипит некрепкий куриный бульон, в него опускаются головы-плавники-хвосты и изымаются через короткое время, бросается туда, в бурлящую жижу, пара луковиц, добавляется чуть картошки, петрушка и корешки всякие, и уж потом – порционные куски щучек, окуньки потрошеные-чищеные. В момент снятия с огня вливается полстакашка водки – кушать подано! Под это дело и за Вовкин дебют со спиннингом потреблялось уже по-взрослому, не до сшибачки, как в апреле, но достойно. Утречком Володя ощущал легкое томление организма и остался дома. Мы с Петькой двинули к Черному порогу.

Надо сказать, что прошлым летом Вовка провел полдня тет-а-тет со Шприцевателем. Вернувшись тогда с реки и войдя в дом, я увидел старого друга с окровавленной физиономией. Володя сообщил, что в течение нескольких часов трижды чуть не погиб. Расследование показало, что четырежды. Дело в том, что у Шприцевателя был мотоцикл, а Вовка всегда хотел иметь «Харлей». Но сначала новых приятелей понесло на колокольню ради рекорда бесступенчатого восхождения на тридцатиметровую высоту и просто посмотреть на красивости пейзажа. Потом возникла идея пойти в подземный ход, ведущий из церкви куда-то под реку. Бог миловал, не нашли они входа в ход. Потом покатались, и Вовка пофорсил за рулем. Потом они поехали косить траву для кроликов Шприцевателя, споро перевернулись на колдобине, несмотря на наличие коляски, в которой Вовка и сидел, а падающую на него косу он отразил руками, естественно, порезавшись. Не прошло и пары минут, как они снова перевернулись, но уже посреди соседней деревни. Выбежали мужики – помогать, но задорный Шприцеватель поведал, что щас он их всех. Мужики побежали за дрекольем. Теперь выбежали тетки, поставили агрегат на колеса, усадили и проводили. А и выпили-то закадыки перед этим всего три бутылки. Ну ладно, «это ж када было», как говорила Фрося Бурлакова.