Виктор Мануйлов - Черное перо серой вороны

Андрей Сергеевич замер на полушаге, по телу его прошла ознобная волна, она ударила в лицо холодом, а в мозгу пронеслось стремительным смерчем: «Как узнали? От кого? Заговор?», хотя и знал ответы на все свои вопросы: не случись того, что случилось, московскому корреспонденту делать в Угорсе было бы нечего. Что касается заговора, так его исключать нельзя в любом случае и в любое время.

Однако в шоковом состоянии Андрей Сергеевич пребывал недолго: сказался многолетний опыт работы мэром. Он выдохнул застоявшийся в груди воздух, подобрал отвисшую губу и поманил секретаршу пальцем. Та зашла в кабинет, осторожно прикрыв за собой дверь.

Это была женщина лет сорока, неплохо сохранившаяся или, как говорят знатоки, не лишенная шарма, но то ли когда-то крепко напуганная, то ли невезучая в личной жизни, а потому смотревшая на своего начальника испуганными серыми глазами, будто допустила в своей работе непростительный промах, о чем вот-вот станет всем известно.

– Документы проверила? – спросил Чебаков резко, на глазах меняясь в лице: из беспечного, довольного жизнью и благодушного превращаясь сперва в отупелого, затем в злого и тоже напуганного.

– Проверила, – тихо ответила та.

– Какой он из себя?

– Молодой, высокий, с бородкой, – ответила секретарша, для верности обозначая руками и рост, и бороду, но поскольку молодость обозначить руками не получалось, добавила, жеманно поведя плечом: – Симпатичный.

– Цель посещения? – бил ее короткими вопросами Андрей Сергеевич.

– Для написания очерка о жизни провинциального города, – чуть ли не со слезами в голосе ответила она, чувствуя себя во всем виноватой.

– Врет небось, – пробормотал Андрей Сергеевич, растерянно оглядываясь, словно соображая, в какую бы щель ему прошмыгнуть, чтобы не встречаться с этим газетчиком. Но никакой щели в кабинете не имелось: окна прикрывали стальные решетки, и не было лаза ни в потолке, ни в полу, ни потайной двери за большим портретом президента страны. С другой стороны, если он не встретится с этим журналюгой сейчас, то все равно не избежать встречи потом, а до тех пор придется мучиться неизвестностью, вместо того чтобы отдыхать и наслаждаться жизнью.

Подавив в себе тягостный вздох, Андрей Сергеевич приказал:

– Ладно, пусть войдет.

Секретарша вышла, оставив дверь открытой настежь, и в нее тут же шагнул человек, действительно молодой, действительно высокий, действительно бородатый и симпатичный. Он широко улыбнулся сочными губами и, протягивая на ходу руку, заговорил приятным басом:

– Большое вам спасибо, Андрей Сергеевич, что вы нашли время для встречи со мною. Честное слово, я понимаю: пятница, конец рабочей недели, – сыпал без умолку Валера, пожимая вялую руку мэра своими жесткими пальцами. – Но войдите в мое положение: редакции понадобился положительный материал о жизни провинциального городка, о том, в частности, как возрождается в нем деловая жизнь, задавленная недавним кризисом, о людях, которые беззаветно трудятся на ниве возрождения промышленной мощи страны. И на все про все мне отпущено всего лишь три дня. Три дня! – воскликнул Валера, выставив вперед руку, спрятав в ладонь большой палец и мизинец, не ожидавший от самого себя такой напористости и речистости. – И два дня приходятся на выходные! Согласитесь, Андрей Сергеевич, совершенно безвыходное положение! Так что вы уж, будьте так добры, не гоните меня вон, иначе мне хоть в омут головой.

– Да что вы такое говорите! – воскликнул ошарашенный потоком слов Андрей Сергеевич, постепенно приходя в себя. – Какой еще омут! Какие такие проблемы! Милости прошу! Мы всегда рады… То есть я хотел сказать, что я всегда готов принять и поговорить с вашим братом-журналистом. Я понимаю, какую роль исполняет пресса, так сказать, пятая власть… как говорится, глаголом жечь сердца людей… У нас нет секретов от прессы: своя газета, свое, так сказать, радио и телевидение имеются… освещают, так сказать, жизнь города и района, доводят до сведения граждан все нюансы нашей жизни. Правда, местное телевидение еще в зачаточном состоянии, но в самое ближайшее время… переход на цифровое… а что касается выходных дней, так мэрия всегда на посту, всегда печется о своих гражданах. Не извольте беспокоиться, – теперь уже сам Андрей Сергеевич перешел в наступление, так что не остановишь, потому что собственная речь всегда придавала ему силы, а главное позволяла сообразить, что к чему и как себя вести дальше. Хотя он не поверил ни одному слову корреспондента, однако спасительная зацепочка все-таки появилась: может, и нет в появлении журналиста ничего страшного, то есть связанного с известными событиями, а есть одно лишь совпадение, так что нечего зарание паниковать, а надо брать разговор в свои руки.

Чебаков умолк, чтобы перевести дух. И так они стояли несколько мгновений в немом молчании, пытаясь понять, какое впечатление произвели друг на друга.

Первым в себя пришел Валера.

– Огромное, просто бесконечное вам спасибо за ваше понимание ситуации и, как бы это сказать? – ваше великодушие! – набирал он обороты, постепенно продвигаясь вслед за мэром к его столу. – Вы знаете, что меня особенно поразило? Никогда не догадаетесь! – и посмотрел на Чебакова смеющимися глазами, рот до ушей, белые зубы блестят, а между ними шевелится от сдерживаемого смеха кончик красного языка…

Однако брызжущее из глаз Валеры веселье скользило мимо Андрея Сергеевича, практически его не задевая, будто был он, подобно планете Земля, окружен магнитным полем, отражающем все излучения беспокойного солнца. Он смотрел на своего гостя с напряжением, не понимая, чему можно так радоваться. Наконец передернул плечами, развел руки и произнес извиняющимся тоном:

– Так в любом деле случаются накладки. Если бы они не случались, а дело делалось бы само собой, то не нужно было бы иметь ни мэрии, ни полиции, ни президента, ни всех прочих. Конь о четырех копытах и тот спотыкается.

– Вы меня не поняли! – воскликнул Валера. – Я просто вспомнил Москву и передряги, возникающие наверху по случаю плохой уборки улиц и дворов. У вас же как будто все делается именно по мановению волшебной палочки: нигде не видно дворников, но везде чисто, как в комнате прилежной хозяйки: ни окурка, ни бумажки, ни там банки или бутылки. Просто удивительно! И этот факт я отмечу отдельной строкой.

– А-а, это… – вздохнул с облегчением Андрей Сергеевич. – Да, в этом вопросе мы добились существенных успехов. Этого у нас не отнимешь. Цветочные клумбы, декоративный кустарник – все это результат работы с общественностью, в результате чего все и происходит таким образом, что… Опять же, культура поведения… Были как-то иностранцы – и те удивились. Сам губернатор ставит нас в пример другим, даже грамотой наградил. Вот, полюбуйтесь! – и Андрей Сергеевич показал на стену, увешанную всякими грамотами в рамках и под стеклом.