Валерия Лисичко - Одинокий отец с грудным ребенком на руках снимет жилье. Чистоту и порядок гарантирую

Однажды к Сгущёнкину заехал Шалтай, и не один – привёз с собой долговязого мужчину «за пятьдесят», и попросил приютить на пару недель – мол, беда у человека. «Чужак в моём доме!» – хотел было возмутиться Сгушёнкин (Нет, ну не наглость – пытаться подсунуть ему нахлебника?). Но смягчился, проникся к беде ближнего своего, и вместо пары недель – приютил незваного гостя на полтора месяца.

Лиза в новом доме чувствовала себя полноправной хозяйкой. Ежеутренне она осматривала дом – заглядывала в каждый уголок. Убедившись в том, что всё на месте, она тёрлась о ноги Сгущёнкина и мурлыкала. Шкреди вырос в красавицу-кошечку. Кто бы мог подумать, что этот серенький диковатый заморыш на самом деле очаровательная девчушка. Обе кошки преданно спали с Толечкой, у которого в новом доме появилась не то что своя комната – свой этаж, который Сгущёнкин шутливо называл «тумбочкой», в память о былых временах. Фраза «Сынок! Тебе пора в тумбочку» часто вызывала недоумение у соседей и друзей. А памятная, доставшаяся Сгущёнкину от мамы, тумбочка заняла достойное место у изголовья сгущёнковской кровати.

Вскоре в ней зародилась, а точнее разродилась новая жизнь – Лиза ничего лучше не придумала, как разрешить свою беременность в семейной реликвии. И дом наполнили писклявые голоса маленьких котят.

Часто вечера в Сгущёнковском доме стали напоминать вечеринки со множеством гостей, как-никак популярность Вольдемара Сгущёнкина стремительно поднималась, и это обязывало к светскому образу жизни. Череда любовных приключений подарила Сгущёнкину ту самую единственную, которая была безмерно предана искусству, и не смогла отказаться от работы в родном оркестре даже ради любви. Сгущёнкин понял её и принял такой, какой она была – со всеми её странностями. Их роман проходил большей частью «по переписке» – с настоящими бумажными письмами и через интернет, с редкими, исполненными романтики, встречами. Как ни странно, любовь он обрёл благодаря музыке. Как говорится, вместе по жизни идут те, чьим тараканам по пути.

Сгущёнкин проснулся рано – нежный рассвет едва лизнул комнату. Пару раз сладко чавкнув, Сгущёнкин открыл глаза и потянулся.

Сладостный миг потягивания испортил незваный гость. Он сидел напротив кровати и в упор смотрел на Сгущёнкина.

Несколько секунд не до конца проснувшийся Сгущёнкин смотрел на него. В кресле сидел Чёрный человек. Сгущёнкин сообразил, что гость незваный.

– Неслыханно! – возмущённо крикнул Сгущёнкин и вскочил с кровати.

Человек же необычайно проворно сорвался с кресла и бегом бросился вон из комнаты.

– Э-ге-гей! – закричал Сгущёнкин и бросился догонять.

Сгущёнкин почувствовал себя необычайно сильным. И то, что непрошеный гость так его испугался, льстило ему. На волне энтузиазма, как был в «семейниках», Сгущёнкин, помчался за ним по коридору, через входную дверь, по земляной дороге, пересекая душистое поле.

Сгущёнкин всё бежал и бежал по дороге, движимый инстинктом охотника и взбудораженный собственным воображением, в котором он, Сгущёнкин, вырос и стал опасным, таким опасным, что даже Чёрный человек испугался и пытается спастись от него бегством.

Сгущёнкин бежал всё медленней, запоздало соображая, что с того момента, как выскочил во входную дверь, не видел преследуемого, что перед его домом нет поля с земляной дорожкой и что он пробежал много, а одышка так и не появилась, и глухие удары сердца не стали отдаваться в ушах.

Сгущёнкин остановился и огляделся: не было видно ни Чёрного человека, ни любимого дома. Ничего не было: только душистое поле и нежные лучи рассвета. Сгущёнкин положил руку на грудь и понял, что сердце его больше не бьётся.

Где-то вдалеке послышался плач новорожденного. В душе у Сгущёнкина всплыли воспоминания о Толечке, и волна любви тёплым одеялом накрыла его. Детский плач становился настойчивее. И Сгущёнкин, ни о чём не жалея пошёл на него.

Примечания

1

Здесь муж Куди произносит нелитературное слово, подразумевающее недальновидность и наивность супруги.