Владимир Дурягин - По дороге к Храму

Спустившись к воде по более пологому месту, он присел на выброшенное большой волной, уже успевшее подсохнуть толстое бревно. Григорий глубоко о чем-то задумался, устремляя взгляд навстречу набегавшим волнам, гонимым свежим летним ветерком.

Ветер ласкал его волосы, шумел в ушах. Всё вокруг было величественно и романтично: там, где он вырос и учился, такой широкой реки не было…

– Глухой, что ли? – на плечо Григория легла, чья-то тяжёлая ладонь. От неожиданности он вскочил с бревна и обернулся. Отступил шаг назад, не замечая, как волна лижет его ботинки. Перед ним стояли двое в чёрных спецовках, с нашитыми номерами на нагрудных карманах. На их плечах громоздились ядрёные берёзовые колы, предназначенные, отнюдь, не для борьбы с комарами.

– Ты из воды-то выдь, – оскалил щербатый рот низкорослый с бледным лицом незнакомец, – простудишься ненароком, а нам за тебя еще срок накинут. Ну, чего струхнул? Неужто мы такие страшные?

Григорий, молча, вышел из воды, настороженно поглядывая на странных мужиков. Другой, на вид постарше и лицом покруглей, тяжело вздохнул, присел на бревно, положив кол рядом с собой.

– Слышь, начальник?.. – обратился он к Григорию.

– Я – не начальник. – Робко поправил тот.

– Так будешь им. У тебя печать с диплома на лбу просвечивает. – Усмехнулся круглолицый. – Папироски не найдется?

– Н-нет… вот. – Похлопал себя по карманам Григорий. – Дома забыл… – О том, что никогда не курил, признаться не решился. Присел на бревно и тот, щербатый.

– Надоела, вишь, махра-то. – Пояснил он. Но, всё равно достал кисет, ловко свернул «козью ножку». Прикурил, несколько раз глубоко вдохнул едкий дым и передал цигарку своему товарищу.

– Да ты присаживайся, начальник. В ногах, как и повсюду, правды нет.

– Ничего, потопчусь. – Ответил Григорий, для чего-то цвыркнув слюну сквозь зубы.

– Тоже верно. Сесть всегда успеешь. – Ухмыльнулся щербатый и миролюбиво передал смрадно чадившую цигарку Григорию. Тот, на всякий случай подобно им, глубоко затянулся и… сразу же об этом пожалел – вырвавшийся из груди кашель, казалось, разорвет её на части.

– Говорю, что хреновая в нашем ларьке махра… – круглолицый, поднявшись с бревна, шагнул к Григорию и похлопал его по спине, – пополам с опилками. А, как теперь на воле, жратвы хватает?

– Да, хватает. – Поняв, что никакого зла ему причинить не желают, Григорий осмелился спросить. – Сами-то откуда будете?

– Из тех самых ворот, откуда весь народ. – Съязвил щербатый.

– Зачем хамишь, Хилый? – одёрнул того круглолицый. – Буксир видишь? Нам работу тянет.

– А вы, значит, от нее сбежали?

– Скажешь тоже. Зачем бежать? Нам по году осталось… Бегут те, у кого дело, какое не терпит отлагательств, либо «петухи». А мы сейчас в поиске. Улетел один «гребень»… Случаем не встречал, в такой же робе?

– Нет, не встречал.

– Слышь, Лорд? Лодка, вроде… – зашептал Хилый.

Было видно, как от острова-корабля, отчалила лодка. Белые весла с каждым взмахом, мелькали над темной водой. С её приближением послышался скрип расхлябанных уключин и теперь можно было различить две фигуры, находящиеся в лодке.

– Не то. – Промолвил Лорд. – Голубый отсюда бы грёб, а не сюда.

Когда лодка подплыла совсем близко, Хилый оскалил свои редкие зубы:

– Эх-хэ-хэ! Кобель сучку возил на случку. А-ах, какая! Так бы и чмокнул, а Лорд?!

– Прикрой пасть. Голубого поймаем, тогда и чмокай, сколько захочешь.

Они перебрасывались своими погаными словечками, словно были одни в своей камере, что довело Григория до негодования. Он уже раскрыл, было, рот, чтобы выразить устный протест в адрес товарищей уголовников, но внезапно перед глазами, будто сверкнула молния – из лодки вышла та самая девушка и, не обращая никакого внимания на посторонних, стала неторопливо подниматься по тропинке, ведущей в поселок. Её друг, привязал лодку к плавучему, из брёвен, причалу и, проходя мимо, громко спросил:

– Чего кукуем? Опять кто-то ноги сделал?..

– Не опять, а снова. – Продолжая скалиться, крикнул в ответ Хилый.

Григорий старался не смотреть ей вслед, но не мог. Он видел как тот, догнав девушку, накинул ей на плечи свой пиджак и, наклонив голову к её уху, говорил, наверное, что-то ласковое и нежное…

Они почти скрылись за бугром, когда девушка оглянулась, словно полоснув ножом по сердцу Григория.

– Кто – это с ней? – незнакомым себе самому голосом, спросил он, почувствовав, как жар ударил в голову.

– Это? Кумовёнок. Кума нашего выкидыш. Я его ещё во-о-от таким щенком помню. – Хилый показал ребром ладони на уровне ширинки. – А теперь видал, какой вымахал?

– И у него, наверное… – хихикнул Лорд.

– Да ты-то чего психуешь? Не твою ли телку увели? Э-эх, на-ча-льник! – Заржал Хилый.

– Жало бы твое поганое вырвать! – Гневно произнес Григорий. – Баран стриженный…

– Фью-ить! – Присвистнул Хилый. – Эк-кие мы невежды!.. – Набычась, он шагнул, было в сторону Григория, но был пойман Лордом за полу. – А, чего он лается, фраер косматый!?

Григорий даже не обратил внимания, когда вскипел Хилый, что для него могло закончиться плачевно, если бы не авторитетное решение Лорда.

В подавленном настроении, он побрел к посёлку, в сумраке натыкаясь на кочки и, оступаясь мимо жердей в прохладную липкую грязь.

– Не посёлок, а «Кагальник» какой-то! – Бормотал он про себя. – Сегодня с ножом, да с дубинами, а завтра?! Подумать хорошенько, да сваливать отсель, пока не поздно!

Утром нового дня, молодой специалист, имел уже иное мнение. Проворочавшись всю ночь в постели, взвешивая все «за» и «против», Григорий только под утро провалился в глубокий сон. Во сне ему посчастливилось встретиться с той самой девушкой и даже говорить с ней, держа ее ладонь в своей. Прогуливаясь по солнечному песчаному берегу острова – корабля, он узнал её имя – Тоня…

…Свой первый выход на работу, мастер проспал на целый час. Путаясь в штанинах, он всё ещё находился под впечатлением сновидения. Кое-как, одевшись и, взглянув на часы, он выскочил на улицу, словно таракан из шифоньера, вынесенного на мороз. До конторки, где базировался железнодорожный цех, ходу, было минут двадцать. Григорий добрался за десять. И, как бы он не торопился, народ уже находился на своих рабочих местах. Пришлось ещё с километр протопать пешком, до места, где велись ремонтные работы. Так что с коллективом пришлось знакомиться, как говорится: «по ходу пьесы».

Уже к полудню из разговоров, он знал почти всё, что происходит в посёлке, а так же за его пределами: оказалось, что бригадир с табельщицей взяли отгулы и укатили в город, подавать заявление в ЗАГС и на работе будут только завтра с утра. А, сбежавшего из лагеря заключенного теперь вряд ли поймают, потому что за это время можно уйти «ой, как далеко!». Но самое главное, беспокоившее его весь день то, что табельщицу звали Тоня. У Григория не вызывало сомнений, что это и была та самая девушка…