Василий Сретенский - Йестердэй

И потом, в последующих поколениях, вплоть до Моисея, Яхве раз за разом, по собственной инициативе, возобновляет этот договор. Как он действует, нет нужды пересказывать. Каждый может открыть Книгу и прочесть. Перейдем к результатам «селекции по Яхве». Потомки Авраама в восьмом поколении, общей численностью в шестьсот три тысячи пятьсот пятьдесят мужчин «от двадцати лет, годные для войны», выведенные Моисеем из Египта, вторгаются в Землю Обетованную и завоевывают ее для себя и своего Бога. Первый этап воплощения в жизнь «плана Яхве» завершен. Создана территория единобожия. Все другие боги должны покинуть ее. Или подчиниться Яхве, как это планировалось, но не было осуществлено по отношению к египетским богам: «… и над всеми богами египетскими произведу суд» (Исх. 12. 12). Диктатура утверждена. Можно переходить ко второму этапу.

[звонок телефона]

– Привет.

– Привет.

– Как ты?

– Нормально.

– Твоя мама звонила.

– Да?

– Мы с ней мило поговорили. Она беспокоится. Ты сможешь к ней приехать?

– Пока нет. Много работы.

– У тебя?

– А что этого не может быть?

– Может. Ты знаешь, мне, может быть скоро нужно будет уехать…

– Хорошо.

– Но это не точно…

– Ну, когда выяснишь…

– Да, конечно. Пол, маме своей позвони.

– Да. Хорошо. А как твоя мама?

– Хорошо. Только… Ты же знаешь, у нее давление.

– Ты к ней хочешь поехать?

– Нет, тут другое.

– Да, что за тайны, Елка?

– Никакие не тайны, я просто сама точно не знаю.

– А о чем мы тогда говорим?

– Мы просто говорим. Но с тобой… Ладно, пока. Я тебе потом еще позвоню.

– Ну, пока.

[пауза]

Ху вонтс йестердэйс пэйперс

Ху вонтс йестердэйс гёрл

Ху вонтс йестердэйс пэйперс

Ноубоди ин зе воррлд

[пауза]

Жена. Же-на. Что ж такое-то. Почему это слово так безлико? Вот другое – супруга. От самих звуков мороз по коже. Тут тебе и тпру, стой, и суп и пурга. И упрямство. А еще струг. С которого – в набежавшую волну. А смысл? Упряжка, телега… нет – воз. С барахлом. И надо его тянуть. Впряглись, потому что. И так, пока не выпрягут. Или пока не упадешь. Или еще: что с воза упало… А что упало-то?

Или вот английское. Wife. Что-то есть от домашних животных. Вайф! Вайф! Вайф! А потом подпрыгнуть и лизнуть в лицо. Или так: ва-а-айффффр. И коготки выпустить. Чуть-чуть. В общем, что-то мелкое и домашнепушистое.

А жена? Уж, уже, ужин. Ужас. Джин. Впрочем, джин – это тоже что-то английское. Джин мы отвергаем. Что остается? Жена. Ну, хоть ты что делай, никаких ассоциаций. Когда молоды были, что-то в этом было звонкое: женннь-женннь! Как косу точить. Утром в июле, перед жарой. В деревне конечно. Где речка, лес. А сейчас что? Жизнь. И больше ничего. Надо бы чего-нибудь найти…

[пауза]

[звонок телефона]

Да. Привет мам. Ну, что значит, не звонил, я звонил, ты трубку не брала. Ну, бери с собой. Нет. Да не ссорился я. Нет. Я не ссорился. Просто работы много, надо ее делать. Нет мам, приехать не получится, машина сломалась. Почему опять, она вообще сломалась, насовсем. Я же говорил. Говорил. Ну, к осени придумаем что-нибудь. Не волнуйся. Да, все будет хорошо. Цветы поливать буду. И там тоже. Дома. Не залью. Ну ладно, я позвоню потом. Ладно. Ладно. Пока.

[пауза]

Так. Сделка с совестью номер одна тысяча пятьдесят… семь. Да пятьдесят семь. Те три, в шесть, двенадцать и двадцать пять лет, я решил в общий список не вносить.

[пауза]

Новая колонка. Вместо «цифрового средневековья».

Название. Зуй знает, какое название. Никакое. Как и содержание колонки. Например, «Открытие сезона». Нет, совсем плохо. Ладно, потом.

Текст.

Удивительные открытия случаются, если пересесть с индивидуального транспорта на общественный. Нет, читатель, не уводи глаза в сторону, спортивная колонка дождется тебя. Я ведь не о тесноте, духоте и прочих свойствах общественного бытия. Я о людях. О женщинах. Поэтому, читательницы могут спокойно переворачивать страницу, там они найдут анализ тенденций в моде за последние пять дней. Там, кстати, и рекламы побольше. Итак, кто у нас остался? Мужчины. И женщины, которым все равно. Значит можно продолжать. Удивительное открытие в женском характере довелось мне сделать на этих днях. Стоит мне в общественном транспорте, не важно, в метро, автобусе или электричке сесть на свободное место рядом с женщиной в возрасте от восемнадцати до девяноста восьми лет… Дело в том, что рядом с детьми я стараюсь вообще не садиться, а бабушку после девяноста восьми лет, поди, в метро поищи.

О чем это я? Да! Стоит мне расположиться рядом с любой женщиной, пусть даже издалека она напоминала античную статую, случайно пересаженную с клумбы Летнего сада на сиденье троллейбуса, как в тот же миг эта женщина-девушка-бабушка приходит в движение. (Специально для женщин, из чистой вредности читающих эту колонку: я регулярно моюсь, не бомж, пользуюсь дезодорантом и лосьоном после бритья. Дорогими. Настоящими. Так что запах здесь не при чём.) Эта девушка-бабушка-женщина, стоит мне сесть рядом, немедленно открывает свою сумочку и начинает в ней что-то искать. Я пишу «что-то» не потому что я не увижу, что она, в конце концов, нашла, а потому что она занята процессом поиска, как таковым: перебирает вещички в сумке, не доставая ничего.

Главное, что она, эта бабушка-девушка-женщина, выставляет локоть так, что он упирается мне в ребра. После этого, занятая поиском чего-то такого, чего в сумочке явно нет, а может быть никогда и не было, она водит этим локтем, в зависимости от роста и комплекции, по четвертому-пятому или шестому-седьмому ребрам. Моим. Вдавливая острый кончик своего локтя в одно ребро. Или проводя по двум-трем-четырем ребрам, как усталый гитарист, перебравший за день все свои мелодии и все пытающийся вспомнить еще одну.

Интересно, как струны относятся к медиатору?

Попытка отодвинуться ни к чему не приводит. Женщине-девушке-бабушке тут же приходится разыскивать что-то на самом-самом дне сумочки. А поскольку у таких сумочек дна нет совсем, то рука ее уходит все глубже, локоть оттопыривается сильнее, ребра звучат все мощнее. Как орган. Правда слышит это звучание всего один человек. Ваш покорный слуга. Покорный, покорный. А так уже хочется своим локтем, да и в ответ. Нет, лучше не думать, что вслед за этим может произойти.

Длиться все это представление может три минуты. Или полчаса. Никогда не угадаешь. Но вот, наконец, нечто искомое найдено. Спокойствие духа. Я так понимаю. Потому что ничего не достав со дна бездонной пропасти, бабушка-женщина-девушка, играет последний (мажорный) аккорд на моих ребрах. Она закрывает сумочку и, улыбаясь каким-то своим мыслям (впрочем, иногда и хмурясь), отодвигает свою сумочку с колен вбок, так чтобы острый край этой сумочки пришелся строго на синяк, образовавшийся к тому времени на моем боку. Теперь она – девушка-женщина-бабушка – вновь может принять вид античной статуи. Строго до того момента, пока двери вагона метро не начнут закрываться и она, осознав, что это была ее остановка, не ринется к выходу, сметая всех на своем пути и озаряя этот путь веселой и доброй улыбкой: надо же, как смешно получилось – едва не проехала!

[пауза]

Читать дальше