Лара Продан - Тонкая нить судьбы

Но Глухов не закончил своего обращения к Алексею, вид которого заставил его замолчать. Капитан прошел мимо своего подчиненного, не обратив на него внимания. Ухтомский зашел в свою землянку, не раздеваясь сел на табурет, развернул письмо, написанное рукой Угловатого. Он быстро пробежал по кривым строчкам письма, скомкал его и бросил в огонь буржуйки. Так долго вынашиваемая месть не давала Алексею покоя.

– Сволочь, все-таки ушел от возмездия, моего возмездия. – Ухтомский сдавил что было силы свою голову. Неудовлетворенная месть не давала ему покоя.

«Собаке собачья смерть.» – вспомнил Алексей слова полковника.

И тут на ум капитану пришла популярная мысль философа Гегеля, утверждающего, что случайность есть еще непознанная закономерность.

«Значит смерть Угловатого, вот такая бесславная, почти позорная, не случайна, а закономерна. Она есть результат его подлых поступков и действий. И это его, Угловатого, выбор. Он выбрал жизнь, полную подлости и предательства, и она отомстила ему своей постыдной кончиной.» – эти мысли лихорадили Ухтомского. Он вскочил с табурета и начал ходить взад-вперед по своей тесной землянке.

«Да, все, что случается имеет причину. Может быть, нет, я уверен, что моя судьба огородила меня от одного из самых больших грехов на земле – убийства. Боже, благодарю тебя за мое спасение!»

Алексей всегда верил в Бога. Он никому об этом не говорил, ибо разговоры с Богом, которые он вел в трудные минуты, подбирая для этого укромные тихие места, были только его, личными разговорами. И сейчас Ухтомский, как никогда, почувствовал необходимость поддержки. Капитан посмотрел наверх, но увидел только необструганные доски, служащие потолком землянки. Тогда он сел вновь на табурет, закрыл глаза, постарался уйти в себя, ничего не слышать. В полной внутренней тишине прошло минуты три. И вдруг Алексей вспомнил, как в юности увлекался Алексисом де Токвилем. Этот француз своими философско-политическими взглядами формировал сознание молодого князя еще до революции.

«Жизнь – не страдание и не наслаждение, а дело, которое мы обязаны делать и честно довести до конца». Эта высказывание де Токвиля, прозвучавшее внутри капитана, поставило все на свои места.

«Угловатый по всем законам жизни получил по заслугам. Обычно те, кто умирает, уносят с собой свои грехи, оставляя живым свои благодеяния. Политрук в своей жизни не совершил ни одного благоугодного дела. А значит его жизнь была пуста и ничто не будет напоминать живущим о нем. Не это ли самое страшное для человека? В его смерти моей вины нет. Совесть моя чиста. Я буду жить. Мне есть для кого жить. У меня есть дочь Настенька и любимая жена Полина. У меня есть родина, любимый город, любимый дом.»

Лицо Ухтомского просветлело, на душе стало легко. Он вышел на улицу и с упоением стал втягивать в себя морозный воздух. Мягкие снежинки крутились в воздухе, плавно опускаясь на заснеженную землю.

– Так ему и надо, этому Угловатому – с возмущением сказала Дарья, когда Надежда закончила говорить. – Сколько горя принес людям, сколько подлости сделал!

Надя сидела вся красная от напряжения. Ее глаза блестели от слез.

– Надя, что такое? Почему ты плачешь? – участливо спросила ее Джейн.

Надежда встала, смахнула непрошенную слезу с щеки. Потом повернулась к сестрам, с удивлением смотрящих на нее, и с тоской в голосе произнесла:

– Никто не может судить о других, пока не научится судить о самом себе. Мы не вправе судить людей, живущих в прошлом. Мы можем только бесстрастно давать оценку их действиям. И то, эта оценка будет субъективной. Мы все научились критиковать, но при этом не видим своих ошибок….

– Что-то я не пойму тебя, Надя.: – выступила оппонентом Дарья – Ты, что? Ты одобряешь Угловатого? Ты …? Надя, как ты можешь?…

У Дарьи не находилось слов. Она в бессилии стукнула своей ладонью по столу, ойкнув при этом от боли.

– Я прошу тебя разъяснить смысл сказанных тобой сейчас слов. – сухо обратилась Дарья к Надежде.

Девушка повернулась к своей гостье и встала лицом к ее лицу. Их глаза встретились. Дарья увидела то, что никак не ожидала увидеть. Глаза Нади выражали страдание, и это страдание было настолько глубоким и безысходным, что Дарья, не осознавая, что делает, обняла девушку.

– Надя, прости меня. Я не хотела бередить твои раны, душевные раны. Я, правда, не знаю, чем они вызваны… Но, тем не менее, мне неудобно за себя, за мою настойчивость и бесцеремонность.

Джейн, которая стояла чуть поодаль, с интересом посмотрела на обоих.

– А что творится? О чем вы говорите? – спросила она.

Надя благодарно посмотрела на Дарью и тихо произнесла:

– Когда-нибудь я расскажу вам обоим, чем вызваны были мои слезы и что меня мучает вот уже несколько дней, что прошли после разговора с мамой. А сейчас спать, мои дорогие. Посмотрите на часы. Скоро ночь сменится утром. Засиделись мы с вами.

На следующий день Дарье позвонил отец.

– Доченька, Дарьюшка, как ты там? Как Джейн?.

Дарья вкратце описала их жизнь здесь, в далекой России.

– А как у тебя с Владимиром? – голос Алекса от приподнятого изменился на слегка встревоженный.

– Хорошо, папочка. Видимся каждый день. Кстати, я познакомилась с его мамой. Интересная женщина. Ты знаешь, она прикована к постели…

– Прикована к постели? Печально… – голос Алекса был обескураженным.

После некоторого замешательства он уже другим, радостным голосом заявил, что они с Мелиндой прилетают через два дня.

– Очень соскучились по тебе, Дарьюшка. Мама всю душу у меня вынула, заставила бросить все и взять билеты. Так что, доченька, встречай нас. Летим через Амстердам.

– Джейн, Джейн, мои прилетают! – закричала обрадованная Дарья.

Джейн, готовившая завтрак, встретила эту новость без энтузиазма.

– Не хватало, чтобы и мои еще прилетели сюда. Мама тут же начнет критиковать Костю. Мы с ней начнем ругаться… Ничего путного не будет…

– Сестренка, сестренка…Родителей надо принимать такими, какие они есть. – с улыбкой сказала ей Дарья. – А сейчас, я позвоню Владимиру, поделюсь новостью. Дарья стала набирать номер телефона своего любимого. В это время из своей комнаты вышла Надежда, одетая к выходу на работу.

– Что за новость, Дарья? – ненароком спросила она.

Когда Дарья рассказала ей про звонок, Надя предложила всем, в том числе Владимиру и Константину, собраться вечером и обсудить приезд дарьиных родителей.

– Родители – это очень важно. Им мы обязаны всем в этом мире, и прежде всего, своим появлением на свет. Так, что Дарья, дай мне, пожалуйста, трубку, я приглашу Владимира на вечер сюда, в мою квартиру.