Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить

Я молча ушла и без сил легла на кровать, выпила полбутылки карибского рома из мини бара и несколько часов провела в забытье. Наконец, я погрузилась в тяжелый сон, мне приснился тибетский монастырь, где сидели по-турецки на огромном поле и медитировали монахи в черных капюшонах с лицами Герарда. А по земле растекалось огромное кровавое пятно.

Через некоторое время меня разбудил полицейский:

– Пройдите, пожалуйста, в гостиную, у следователя есть важное сообщение.

Я вошла в гостиную, там уже сидели все, кроме Герарда, Давида и Стефани. Кристофер полулежал за столом, откинувшись в кресле-качалке, на лбу у него была повязка. Паскаль нервно курил и прихлебывал кофе. Шанталь сидела за столом, выпрямив спину и глядя прямо перед собой. Анни пила вино, она плохо выглядела, макияж был наложен неаккуратно. Бернар ел круассан и казался почти спокойным. Антуан был раздражен, его обычное очарование куда-то испарилось, он сидел хмурый и вертел в руках апельсин. В гостиную вошел Адольфо в безукоризненном костюме и черном галстуке. Он взял один из стульев с резной спинкой, стоявших напротив камина, и сел за стол.

– Дамы и господа, похоже, обстоятельства гибели одной из участниц вашей группы прояснились. Мы знаем, кто убил Селин.

Адольфо сделал паузу. Напряжение повисло в воздухе. Даже Анни застыла с бокалом вина в руке и смотрела на следователя, широко раскрыв глаза.

– Она сама лишила себя жизни. Можете продолжать свое восхитительное турне и наслаждаться жизнью, у меня все.

Мои попутчики заговорили, послышались вопросы, восклицания. Я, не слушая их, встала и пошла в свою комнату, меня очень тронула история Селин, она чем-то напоминала мою собственную.

Через полчаса я пришла в кабинет, где Адольфо вел допросы. Он сидел за столом и работал на ноутбуке.

– Как вам удалось это выяснить? – спросила я. – Судя по рассказу Шанталь, она любила жизнь.

– Стефани направила Шанталь, своему врачу и еще многим людям, адреса которых знала только она, прощальное письмо.

– Но убийца мог подстроить это.

– Вряд ли, в письме она сообщает подробности своей жизни, детства, известные только ей и Шанталь. Она рассказала такие вещи о своем теле, которые могла знать только она и ее врач. Покойная была умной женщиной и не хотела, чтобы ее племянника осудили за убийство. Врач никому не сообщал о диагнозе, он только вчера направил ей электронное письмо с результатами гистологии, у Селин неоперабельный рак селезенки, метастазы. Такие вещи не положено сообщать по почте, но она заплатила доктору большую сумму, чтобы он написал ей, как только будет установлен диагноз. Мы проверили информацию, дату забора анализа, действительно, результаты были готовы только вчера. Врач не сообщал о них никому из группы. Он мог бы сделать это только по электронной почте или по телефону, мы проверили: звонков и писем не было, ее доктор не был знаком ни с одним из туристов группы.

– Даже с Шанталь?

– Да.

– Но они могли скрывать свою связь. Она могла убить подругу из ревности, из зависти.

– Лариса, успокойтесь, хватит играть в детектива, вы перенервничали. Послушайте фрагмент из ее прощального письма.

Адольфо прочел без эмоций, будто перед ним был телефонный справочник:

– Я узнала о своем диагнозе. Скоро я не смогу работать. Мне надо будет лежать в клинике, получать химиотерапию, я стану обузой для окружающих и уже никогда не поправлюсь. Моя жизнь всегда была борьбой, попыткой переломить судьбу, я делала все, что могла. Когда я уже не смогу работать, для меня все потеряет смысл. Поэтому я хочу умереть в прекрасной стране цветов, моря и солнца, в ясном уме и твердой памяти. Мне удалось вырвать у этого ужасного мира несколько мгновений радости. Я так долго жила и столько всего видела – и это счастье, – но сейчас я все забуду – и это еще большее счастье. Я оставляю все мое состояние моему племяннику Кристоферу, как и указано в завещании, хранящемся у нотариуса.

Лариса, что вы собираетесь делать дальше? – спросил Адольфо. – Поверьте мне, моя невозмутимость всего лишь маска, мою душу переполняют эмоции. Мы будем жить в домике у моря, давайте проведем вместе много счастливых лет, полных страсти, сладкой боли и любви. Когда ежедневно слышишь, как волны разбиваются о камни, и любуешься тем, как багровый диск погружается в бескрайнюю морскую гладь, то кажется, что красота этого мира сильнее всей мерзости и грязи.

– Нет, я вернусь в Париж. Спасибо, что хорошо отнеслись ко мне. Я не чувствую в себе сил начать все сначала. Там остались моя сестра и племянница, единственные родные и близкие люди на этой планете. Вы хороший человек, Адольфо, и дай Бог вам счастья. Но я не могу остаться с вами, простите.

Я вышла из кабинета, не оглядываясь. Наша группа распалась. Паскаль решил вернуться в Париж по делам бизнеса, после смерти Селин он надеялся вернуть своих клиентов, Анни ехала с ним. Кристоферу предстояли похороны и прием наследства. Шанталь тоже не могла пропустить церемонию. Стефани пока не выписывали из больницы. Давид и Герард были задержаны как минимум до окончания судебного разбирательства. Бернар просто решил вернуться домой. Я тоже не могла больше путешествовать после случившегося, и меня тянуло увидеть сестру и ее дочурку.

И первым самолетом я отправилась в Париж, в аэропорту меня встречали Жан и Лена. Мы приехали к ним домой, пили вино, смеялись и говорили всю ночь. И мне казалось, что все хорошо и жизнь продолжается. Но когда я вернулась в свою квартиру, то почувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной. Мое любимое знойное, сексуальное французское лето перестало меня радовать, я почти не выходила на улицу. У меня началась глубокая депрессия, мне не хотелось ни пить, ни посещать какие-либо общественные заведения. После расставания с Пьером меня стали гораздо реже приглашать куда-либо. Благодаря ежемесячным процентам по вкладу я могла безбедно существовать, в общем, стремиться было некуда и не к чему. Лена героически пыталась вытащить меня из этого состояния. Она предлагала мне множество идей: лечь в клинику неврозов, поселиться у нее дома и смотреть вместо няни за Вивьен, сделать ЭКО, воспользовавшись банком спермы, открыть собственный салон красоты, пойти на курсы йоги, пожить в католическом монастыре. И даже начать приглашать мальчиков по вызову, чтобы хотя бы они вернули мне вкус к жизни. Но ни один из этих вариантов меня не вдохновлял.

В конце концов я все-таки решила лечь в платную клинику неврозов в пригороде Парижа. Меня привезли туда Жан и Лена. Это было красивое, старинное здание в стиле ампир. Вокруг огромный сад с вековыми липами, дубами и вязами. Наверно, они должны были напоминать пациентам, как все в нашей жизни скоротечно – и болезнь, и здоровье. Остается только нечто вечное и непреходящее, красота этого мира, которая необъяснимым образом дарит надежду. При входе располагался большой холл, где висели картины и стояли пальмы в вазах, кожаные кресла, за стойкой улыбающаяся девушка в белом халате. Меня отвели положить мои вещи в отдельную палату на четвертом этаже. Она была похожа на номер пятизвездочного отеля. Там был холодильник, телевизор, душ, шкаф – все, кроме балкона и мини-бара. Я увидела в окно гуляющих людей, некоторые из них были в белых халатах. Мне стало грустно, я представила себе, что так и закончу свои дни в этом красивом месте для людей, которые не справились с жизнью. Буду гулять по дорожкам, принимать лекарства, ни о чем не буду волноваться, ничего не будет происходить, никаких катастроф и перенапряжения. Такое чувство, что действительно все прошло и я в доме престарелых.