Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

– Хорошо, – ответила Хью.

Он тут же перезвонил Тае, и та призналась. «А что вы хотели? – удивилась она. – Это был последний его рассказ и моя последняя возможность заработать».

– Почему последняя?

– «Вывоз мусора» – сами посудите. История безысходности. Мусор, накопленный тысячелетиями, уже никогда не вывезти. Джони словно прощается с нами. Вот я и не стала вас огорчать.

– Вы ботаник, Митя, – продолжала Тайка, – у вас некоммерческий склад ума, вам необходима надежда, а не уверенность и рост индексов, – Нефёдова притихла. – Мне же нужны деньги.

– Его ищут.

Без пяти восемь Митя приехал в «Грабли» и присел за свой столик в углу на третьем этаже. Минуту спустя по крыше застучал дождь и появилась Хью. Всё такая же измождённая, с мокрым от дождя лицом, но с живыми и какими-то необычайно умными глазами. Завидев эти умные глаза, Митя и сам будто поумнел.

Нет, в самом деле, и что он так разволновался? Ботаник с некоммерческими наклонностями. Тайка всё же права – что ему до Джони? До всей этой канители? Мало ли придурков ошивается по земле в поисках любви? Потерянная любовь – что посылка. Бандероль, затерявшаяся на «Почте России». Когда-нибудь эта бандероль найдётся, но всё равно будет отправлена не по адресу. Путаницы не избежать: ищете вы эту бандероль или нет – она утрачена навсегда.

– Митя, вы не поверите, – сказала Хью.

– Что случилось?

– Я получила от Лизы письмо, – Катя сняла свою сумку и села напротив. Хью похудела, подумал Митя. Любовь даётся непросто. – Лиза зовёт меня к себе.

Письмо от Берковиц пришло со службой DHL. В отличие от «Почты России» в немецкой компании работали быстро и писем не теряли. Митя знал об этом по себе. Он не раз заказывал пересылку и DHL и «Почтой России», и всегда удивлялся – откуда у русских столько веры в национальные услуги? Ведь по сути отечественный сервис ни на что не годился. Даже получив посылку, вы вскоре понимали, что обмануты. Это была не ваша посылка, а если и ваша – то была с дефектами, она стоила слишком дорого, шла необъяснимо долго или вообще оказывалась разбитой. Брак, одним словом. Структурный и не поддающийся ремонту брак.

Может, на Западе и с любовью лучше? – задавался вопросом Митя. Взять хотя бы Ромена Гари с его мамой.

Может, и так.

– Катя, вы счастливы? – спросил он.

Да, она счастлива и готова была убраться в штат Мэн хоть сейчас. Хью принесла Джонин рассказ и с десяток цветных распечаток. Всё это были довольно интересные репродукции с Джониным автографом и названием в правом нижнем углу: «Вывоз мусора», «Межзвёздное пространство», «Последний этаж» и так далее. Вот и ещё один список артефактов в отделе брака, подумал Митя, – будет, чем заняться.

Надо же, все эти работы Хьюлет нашла по сути на помойке. А как ещё назвать допотопные полицейские галереи? Джонины рисунки и вправду были хороши. По меньшей мере, они были самобытны. Сайты же сыскных агентств не имели никакого отношения ни к живописи, ни вообще к искусству.

Или имели? – не унимался Митя.

Может, это и было настоящим искусством. Синтез практичности и любви. В своём роде инсталляция современного искусства в масштабе международной полицейской акции. Задавая вопрос за вопросом, Митя словно продвигал себя в неизвестности. В нём будто поселился Сократ, заставляющий его думать.

– Вот ещё, – Хьюлет протянула Захарову несколько фотографий. – Джонины детские снимки и фотография Луизы в Пресвитерианском госпитале, – Хью отвела взгляд. Митя понимал её чувства и прикоснулся к её руке, будто их и в самом деле соединяла общая беда.

Вероятно, это был первый и последний её снимок. Крошечное существо с исходящими в разные стороны проводами. «Бактерия», – мелькнула мысль. Совершенно безобидная и безвредная бактерия с крайне непродолжительным временем жизни. С обратной стороны снимка значилось: «Луиза Берковиц-Мануилова, 27.07.2010, Пресвитерианский госпиталь, Нью-Йорк, США». Луиза спала и видела сны. С виду казалось, она улыбалась.

Но даже мимически в ней угадывались черты Лизы Берковиц и Джони. В особенности чувствовалось сходство с маленьким Фарагутом, хоть его снимки и были явно постановочными. На одной он застыл в позе Есенина, свесив кисть с подлокотника кресла, а на другой напоминал Леопольда из мультика про кота Леопольда – с ироничным выражением безмятежности на морде. Свет же, исходивший от Луизы, был, несомненно, светом Хьюлет. Она лучилась умиротворённостью, словно после продолжительного и ни к чему не обязывающего секса.

Так что между этими людьми была связь.

Устойчивая, глубокая связь – не в пример Интернету и телефонии. Современные средства коммуникации вообще не выдерживали никакой критики и лишь удручали. Они хоть и обеспечивали удобный интерфейс для взаимодействия, но также и изменяли этот интерфейс огромным количеством новой и постоянно обновляемой информации. В будущем, не сомневался Митя, это приведёт к перестройке самого мыслительного процесса. Человеку просто надоест возиться с формальными данными, и он максимально упростит себе жизнь. «Нас ожидает преимущественно физиологическая и крайне недолговечная связь», – заметил как-то Джони в одном из писем к Вике Россохиной. Образно эту проблему он сформулировал так: «Что станет с нашими телефонами, когда мы умрём?»

Митя всё больше уходил в себя. Хьюлет с беспокойством поглядывала на него. Дождь стучал себе и стучал. Миллиард дождевых капель, что звёзды – схожие и в то же время совершенно уникальные, – падали с неба и со всей силы разбивались о жестяную крышу «Грабель».

Основой бесконечного разнообразия форм жизни, рассуждал Митя, является доисторическая бактерия. Будучи простейшим организмом, она вела свои примитивные войны за выживание и то побеждала, то проигрывала. Проигрывая, эта бактерия обеспечивала людям принципиальную схожесть, а побеждая – различия.

– Самая красивая до сих пор бактерия, – сказал он, – спустя время окажется лишь интерпретацией уже известной ранее. – Нежность, таким образом, уступит место разочарованию, а там и вовсе безразличию.

В действительности Митя был рад за Хью. Она казалась ему удивительно человечной. Несоизмеримо более человечной, чем, к примеру, кот Леопольд или Тайка Нефёдова – пиар-менеджер с белоснежными зубами и лицом Ксении Собчак.