Макс Саблин - Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры

«Неужто кызычак и вправду мысли читает? Может, это и есть тот самый дар, о котором Казыр говорил?», – промелькнуло в голове Учинчи Кулака.

От разоблачения человек-барсук занервничал, его глазки забегали пуще прежнего, щёки налились румянцем и он опустил голову.

– Ну всё! Я тебя предупреждал! – схватив за шкирку вруна, сказал богатырь.

– Да-да, это п-правда, – заикаясь, жалостливо выкрикнул Учинчи Кулак.

Человек-барсук вдруг вспомнил, как по распоряжению Боджинга прокрался он в жилище хана Ойгора и совершил там своё грязное дело.

И тут, как нельзя кстати, девочка продолжила:

– Значит, это ты настой цветка в аиле разбрызгал.

– Я, я, – с выпученными от удивления глазами сознался лжец, – но меня Боджинг заставил.

Теперь Учинчи Кулак не сомневался в возможностях девочки, однако, он старался сдерживаться и не думать о проклятии слёзного цветка. Но мысли предательски лезли в голову и он вспоминал всё содеянное им зло.

– А теперь рассказывай, что это за цветок, и что за проклятие такое. И не вздумай меня обмануть, – пригрозила Чалын.

– Я всё расскажу, всё, что знаю, – очень тихо произнёс человек-барсук, так, чтобы его не услышал привязанный к дереву пленник.

– Кыркижи, отпусти его, – распорядилась девочка.

Послушно разжав кулак, человек-гора отступил на шаг.

– Я не могу при нём, – покосившись на толстяка, пробормотал Учинчи Кулак.

– Ак-Боро, Чыдамкай-Кара, присмотрите за ним, – указав на пленного, распорядилась Чалын.

Кони кивнули, и остальные путники вместе с человеком-барсуком отошли к юрте.

– Из твоих воспоминаний я вижу, у Казыра не хватает глаза?! – припоминая образ шамана, вставила Чалын.

– Да-да! – кивая, вымолвил человек-барсук.

Учинчи Кулак изо всех сил старался заслужить доверие Чалын и получить от неё снисхождение. Теперь он говорил только правду. Его голос перестал дрожать, а с потного лица сошёл румянец, так красноречиво выдававший ложь.

– Казыр сильный кам. Я точно не знаю, но слышал… – голос рассказчика дрогнул, он с опаской осмотрелся и шёпотом продолжил, – глаз свой он самому Эрлику отдал, и теперь властитель подземелья его защищает.

Учинчи Кулак ещё раз огляделся и, осмелев, продолжил в полный голос:

– Камлая, Казыр к дочери Эрлика – восьмиглазой Мать-Киштей спустился и о просьбе Боджинга поведал. Киштей охотно согласилась помочь. Но прежде Боджингу требовалось найти кой слепую с четырьмя чёрными рогами. На одном из них выцарапать имя своего врага и принести её в жертву. Люди Боджинга долго искали подходящую кой и, в конце концов, нашли, вот только она зрячей оказалась. Но это быстро исправили, её ослепили. После Боджинг выцарапал на роге имя твоего отца, и кой в жертву принесли. Киштей рог с надписью отломила и, словно зерно, его в своём саду посадила.

– Что это за сад такой? – поинтересовался рысёнок.

– Сад тот в самом низу царства Эрлика, в долине слёзной реки раскинут. Деревья и кусты в нём, солнца не видевшие, – серые да чёрные. Листья у них, словно высохшие, шелестят, грусть навевают, да такую, что не всякий кам выдерживает, умом трогается и в реку бросается. Течение в ней очень быстрое, и омутов не счесть…

– Ты давай не увлекайся, а про слёзный цветок лучше рассказывай, – перебила человека-барсука Чалын.

– Да-да, конечно. Вторым рогом Киштей слёзы из реки зачерпнула. Ими она семя полила, и то чёрным ростком сразу же и проросло. Киштей объяснила, что цветок будет гораздо быстрее расти, если за ним ухаживать. Дочь Эрлика поливать зачаток обещала, но с одним условием: каждую ночь ей должны были кой в жертву приносить. Уж очень любит она свежую кровь этих животных. Боджинг согласился, а потом исправно выполнял свои обязательства. Однако ещё много времени прошло, прежде чем растение на лунно-солнечной земле взошло. А когда это случилось, Казыр сообщил Боджингу место поиска и сказал, что цветок лучше ночью искать. Лишь потемну бутон растения распускается и лепестками своими свет луны отражает. А ещё я слышал, как Казыр предостерёг, что манящий аромат цветка опасен очень, но Боджинг никому об этом не сказал.

Ночи Боджинг ждать не стал и немедля всех людей своих на поиски отправил, а того, кто найдет растение заветное и принесёт его, он щедро отблагодарить обещал. Тем днём солнце пекло как никогда и ветер вовсе не гулял.

– Ты тоже искал? – спросил Кыркижи.

– Ну да, – виновато опустив голову, ответил Учинчи Кулак и продолжил. – Место нам попалось каменистое, лишь только горы голые. Ни воды испить, ни в тени укрыться. Измучились все, а прока нет. Но поиски продолжали и вечером, и ночью. И лишь под утро один из воинов в расщелине чёрный цветок увидел, сам сорвал его и не сдержался, понюхал. Человек этот сразу же в камень превратился, а цветок в его окаменевшей руке тут же и завял. Видевшие это люди не осмелились приблизиться. И только сам Боджинг, вынув из окаменевших пальцев находку, провозгласил о том, что нашедшему бутон воину награда полагается, а вот камню она ни к чему, а потому золото у него остаётся. Затем Казыр настой приготовил и духа на вас направил, чтобы камов отвлечь. Ну, а я… Боджинг меня отправил в Яраш-Дьер настой разбрызгать. Я не хотел, правда, не хотел, – принялся лживо оправдываться Учинчи Кулак.

– И что мы с ним будем делать? – спросил у Чалын Кыркижи.

– С собой возьмём, – ответила девочка, – Боджингское ханство он знает хорошо. Обходя стороной аилы, он к Мёртвому лесу нас и выведет.

– К Казыру?! Нет, нет, я-я-я не могу. Не стоит туда ходить, не надо, – испуганно заладил человек-барсук, перебрасывая взгляд то на девочку, то на богатыря. – Из тех камов, кого я знаю, Казыр самый сильный будет, с ним лучше не связываться.

– Да сдался нам этот барсук! – возмутился Рыс-Мурлыс. – Дорогу мы и сами найдём. А с ним – вон, пусть Кыркижи разберётся. Он своё дело знает. Без лишних слов, раз – и всё тут, – проведя лапой у горла, преспокойно закончил рысёнок. – И ещё на одного негодяя в Уралтае меньше станет.

Поняв жест рысёнка, человек-гора хладнокровно вынул меч. Испугавшись, Учинчи Кулак дрогнул и бросил печальный взгляд на девочку.

– В проклятии моего отца ты не меньше Боджинга или Казыра виноват, – сказала Чалын, – и жалости к тебе у меня совсем нет. Рыс прав, таким, как ты, на лунно-солнечной земле нет места, а вот у Эрлика – найдётся.

– Камни считать, – добавил рысёнок.

– Точно, камни считать, – продолжила Чалын. – Хотя, я могу тебя и помиловать, если к каму одноглазому ты нас приведёшь.