Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы

Пока техник готовил аппаратуру, медсестра попросила Костю заполнить специальный бланк.

– Зачем? – спросил он.

– Таков порядок.

– Значит, электрошок не безопасен?

– За десять лет у нас не было ни одного несчастного случая.

Полину повезли в другую палату, где уже заканчивали подготовку оборудования. Там ей дали таблетки и стали подсоединять провода.

– Это снотворное, – пояснил врач, – оно необходимо, чтобы больные не помнили, что с ними произошло. А вы лучше сядьте, – посоветовал он Косте, – мало ли что…

Он подошёл к кровати, проверил всё ли готово и дал команду технику. Тот нажал кнопку и Полина дёрнулась так, как будто её сильно встряхнули. Костя побледнел. Он прекрасно знал, что такое электричество и ему страшно было представить какой силы разряд прошёл по телу его жены. Полина показалась ему маленькой и беззащитной. Если бы на её месте была медсестра, она бы, наверно, ничего и не почувствовала. Он взглянул на врача, а потом, вслед за ним перевёл взгляд на монитор. Колебания стали почти незаметными.

– Ещё раз, – сказал доктор спокойно.

Полину опять тряхнуло, колебания на экране возобновились, но её глаза оставались закрытыми. Врач большим пальцем приподнял её веко. Так обычно проверяли, жив человек или нет. У Кости задрожали колени и он опустился на стул. Он со злобой посмотрел на доктора, для которого Полина была статистической единицей. Он и теперь спокойно поднёс к её носу ватку с нашатырным спиртом.

Резкий запах подействовал, Полина повернула голову, на лице её стала появляться краска, дыхание сделалось глубже и она открыла глаза. Медсестра подождала пока она окончательно пришла в себя и сказала:

– Ну, вот видите, у вас восстановилось ровное сердцебиение, – она впервые за весь вечер показала на экран монитора, – доктор заполнит историю болезни и даст направление к специалисту, но самое главное хороший уход. Это входит в обязанности мужа.

– А если его нет? – еле слышно спросила Полина.

– Как нет? – обеспокоенно сказала негритянка, переводя взгляд с Полины на Костю. Ей даже в голову не могло придти, что эти двое не связаны брачными узами.

– Она шутит, – успокоил сестру Костя.

– Не надо так шутить, это очень… – сестра пыталась подобрать правильное слово, – это очень опасно.

– Больше не буду, – сказала Полина, глядя Косте в глаза, – никогда.

– Гриша в любой другой стране уже был бы академиком, – сказала Тамара, – а здесь он до сих пор старший научный сотрудник.

– Значит, больше не заслужил, – ответил её отец.

– Конечно! В Советском Союзе человек-еврей по фамилии Рабинович и не мог заслужить больше. Удивительно как вообще ему позволили докторскую защитить.

– Чушь всё это, – возразил полковник, – у меня есть сотрудник еврей в доску, а преподаёт на военной кафедре технического ВУЗа.

– Ну и что?

– То, что он работает в Москве с интеллигентными ребятами, а не в тундре с новобранцами. За такое тёплое местечко любой офицер глотку бы перегрыз.

– Не всем офицерам нужна Москва, в театрах они не бывают, на выставки не ходят, а водку глушить можно где угодно.

– Нормальный человек без театров и выставок проживёт, а вот без жратвы, извини, сдохнет. К твоему сведению в тундре снабжение чуть похуже, чем в столице, да и удобства все на улице.

– В нормальной стране такие удобства существуют в любом захолустье, а в государстве абсурда тратят деньги на коммунистическую идеологию. Ты только подумай, в диссертации по автоматическому регулированию в списке литературы твоему зятю на первое место пришлось поставить произведения Маркса и Ленина.

– От него не убыло.

– Вот мы и живём в нищете, потому что автоматическим регулированием у нас руководят Маркс и Ленин.

– Ты живёшь в тепличных условиях и понятия не имеешь, что такое нищета. Знаешь, каков средний уровень зарплаты советского человека?

– Средний уровень это выдумка для идиотов. Если взять какую-нибудь подзаборную проститутку и меня, то получается, что в среднем мы обе бляди. Мне не надо всеобщего равенства, я хочу жить в стране, где мой муж будет получать по способностям.

– Кто же тебя держит?

– Ты. Если бы мы уехали, тебя бы тут же выгнали из армии и лишили военной пенсии.

– Ах, какие вы благородные, просто слеза прошибает, только я в вашем великодушии не нуждаюсь. Я инженер, я могу танк с закрытыми глазами собрать, меня куда угодно на работу возьмут.

– Ну, так едем в Израиль, там такие специалисты нужны.

Павел Иванович Королёв так часто спорил со своей дочерью, что они легко могли бы поменяться ролями. Переубедить друг друга они не могли, а уступать не хотели. Полковник чувствовал, что после этих разговоров Тамара всё больше отдаляется от него и каждый раз давал себе слово молчать, но был не в состоянии удержаться. Когда дочь первый раз предложила ему поехать в Израиль, он так шарахнул кулаком по столу, что отремонтировать его уже было невозможно. Теперь же он только сказал:

– Я русский офицер, я давал присягу и не намерен становиться клятвопреступником.

– Да я не предлагаю тебе выдавать военные секреты, я просто хочу, чтобы ты жил с нами.

– А вы уже решили?

– Папа, у моих детей здесь нет будущего.

– Чушь собачья.

– Чушь?! Ты знаешь, что Игоря недавно избил Щукин. Тот хулиган, который живёт в нашем дворе. Я пошла в школу, но ни классная руководительница, ни директор ничего не сделали.

– Игорь должен уметь за себя постоять, – ответил Павел Иванович.

– Как же, интересно, он за себя постоит, если Щукин на два года старше его.

– В жизни противники не всегда бывают одного возраста.

– И одной национальности.

– Что ты всё время тычешь мне национальностью. Ты русская, а фамилия моего внука Королёв.

– Бьют не по паспорту.

Когда дочь ушла, Павел Иванович встал и начал ходить по комнате. Он невольно вспомнил, с чего это всё началось.

Тамару направили делать диплом в НИИ. Научным руководителем её оказался Григорий Яковлевич Рабинович. Она рассказывала о нём не замолкая, а после защиты диплома осталась у него в лаборатории. Павел Иванович сопротивлялся этому как мог. Он уговаривал дочь перейти в любое другое место, доказывал ей, что ничего против евреев не имеет, но всё же лучше встречаться со своими. Иногда он подсовывал ей статьи из газет, в которых клеймили позором израильских агрессоров. Она, обычно, ничего ему не отвечала, но однажды, когда он сказал, что Гриша в любой момент может уехать на свою историческую родину и начать расстреливать палестинцев, она не выдержала.

– Кого ты слушаешь? – тихо сказала она и лицо её покрылось красными пятнами, – этот Рашид Мулюков такой же подонок, как и его братья мусульмане. Он не говорит, что они взрывают школьные автобусы, бросают бомбы на рынках и расстреливают спортсменов на Олимпиаде.