Юлия Андреева - Предсказание

Да вот, мил человек, в домино играем, – развел руками старший.

– А где тут домино? – Сергей присел перед одним бетонным блоком, и только тут углядел проковырянные на нем точки, как на фишках домино. Шесть, вертикальная полоса и пять.

– Да ты не тушуйся. По-первости оно забирает, верно, а потом вроде как и ничего, – ухмыльнулся старший. – Блоки – они не испорчены, все в дело пойдут, а нам хоть какое-то развлечение. Да ты пивка глотни, ум за разум заходить и перестанет.

Сергей отпил из проворно поднесенной ему уже открытой бутылки.

– Да как же вы это? И не лень же было! – изумлялся он.

– Так и мы же не из ленивых. Потом, это разве что? Вот Борис, что на стремянке, крановщик, – так они с ребятами на стройке помечали панельные блоки, из которых дома делаются, и играли с помощью двух кранов. Вот это гиганты, а мы что?.. Ерунда, так, пока бригадир денег не привезет.

– Так ночь же?! – Сергей отхлебнул пива, оно было холодненькое, будто стояло в колодце или на льду. Такое не могло присниться, и в то же время сама обстановка походила на какой-то причудливый символический сон.

– Ночь, полночь… нам лишь бы деньги платили.

Сергей взглянул на свое пиво и вспомнил про то, что должен принести две бутылки Шлиману.

– Слушайте, мужики, я, конечно, благодарю, но не привык пить за чужой счет, может, покажете, где оно сейчас продается, я куплю себе с другом и вам всем по две. Идет?

– Идет-то идет, но уж больно от игры отрываться не хочется, – лениво протянул крановщик. – Ты уж иди один.

– По три бутылки, – заскулил Сергей.

– Ну, по три, так по три, – отрезал старший. – Проводим, о чем разговор, времена нынче неспокойные, надо понятие иметь, а игра наша – ерунда, а не игра. Вот когда вы мне из этих блоков шахматы вырежете, вот тогда я сам не позволю игре мешать, а тут баловство одно.

Вместе со строителями Сергей прогулялся до ночного ларька и купил пива на всю компанию и себе со Шлиманом. Под охраной он добрался и до подъезда приятеля.

Полная луна вышла из-за кружевных траурных облаков, отчего они заблистали, сделавшись похожими на панцирь черепахи великого визиря Альмида, что некогда служил при дворе Карин Шаха и весьма преуспел в астрологии и науке наук.

Луна посмотрела на получившийся рисунок и, оставшись им довольной, залюбовалась залитым зеленоватым мистическим светом городом внизу.

Город апостола Петра. Того самого, что служит ключником у ворот рая, и что бы ему ни говорили, не хочет верить в давным-давно проделанные ходы и лазы, наивно полагая, что вышестоящие ограничат несанкционированные проникновения в рай одним только мировым деревом.

Луна манерно повела носиком. Апостол казался ей скучным, хотя его всегда можно было застать в маленькой сторожке прямо у врат, что было необыкновенным преимуществом перед другими обитателями горнего мира, которых приходилось обычно подолгу искать.

Петербург сиял всеми своими каналами, точно приглашая луну отразиться в них. И она отражалась, затевая пляску на мелкой ряби живой воды.

Вдруг луне показалось, будто кто-то окликнул ее по имени, точнее, по именам. Ведь все знают, что луна постоянно меняется, а изменившись, меняет и имя.

Поэтому луна удивленно приблизилась к земле и посмотрела вниз.

– Привет, Луна! – окликнул ее знакомый голос.

Луна повернулась и заметила фигуру в камзоле и треугольной шляпе.

– А, привет, Питер! Как твои дела?

– Ничего, хотел показать тебе кое-что, – с этими словами Питер вытащил из кармана серебряную монетку и сунул ее под нос луне.

– Что это? Деньги? – прищурилась луна.

– Ага. Говорят, достаточно показать тебе монетку, и ты удвоишь капитал.

– А ты в этом уверен? – утомленно зевнула луна. – Если да, то, может, сделаем совместный бизнес. Можешь ты, например, притащить сундук серебра?

– Откуда?! – возмутился Питер.

– А одной монетки тебе все равно не хватит, – рассудила луна и хотела уже вновь спрятаться за тучку, но Питер опередил ее, вновь выставив перед собой ладонь с денежкой.

– Во-первых, это не просто монета. Это рубль Петровской чеканки, и нумизматы у меня ее с руками оторвут. А во-вторых, я буду показывать ее тебе снова и снова, пока у меня не будет достаточного количества денег.

– А тебе сколько не давай, все одно потратишь.

– Ясное дело, Петербург – дорогой город, – он оправил фалды своего вытертого камзола.

– Дорогой! Да не столица, профукал ты свою столицу!

– Культурная столица. – обиделся Питер.

– «Культура дура, прошла меж глаз», – привычно усмехнулась луна. – Одно слово: «На болоте родился»! Уж если кто на болоте или где еще в неположенном месте рождается, завсегда опосля ненормальным становится.

– Ну, уж и ненормальным, – обиделся в свою очередь Питер, вновь показывая луне монетку.

– Конечно, ненормальным – «три раза крестился»! Да еще и позволил себя в честь Ленина назвать! Тоже мне «Колыбель трех революций»!

– Революции – да, были, не спорю. Так ведь скучно же. А вот «Ленинград»… – он снова поднял над головой монетку, показывая ее луне.

Тут грешен. Пьян был. Вообще ничего не помню.

– То-то и оно, что у тебя вечно «то понос, то золотуха» – не напьешься, так влюбишься, не влюбишься, так в какой-нибудь путч вляпаешься.

Питер кивнул, перекладывая тяжелое лунное серебро в карман камзола.

– Жениться тебе надо, – вздохнула Луна.

– Это еще зачем? – Питер даже перестал на минуту считать деньги.

– Как ее зовут?

– Кого?

– Ну ее… брось… «мне сверху видно все».

– Лада.

– И что тебя на простых смертных тянет? Гляди, умрет, – опять сам не свой будешь.

– Запью, – кивнул головой Питер, отчего его черные волосы упали на лицо, так что луна не могла увидеть, что на нем написано.

– Завтра собирается совет, тебя хотят женить на девушке по имени София – мудрость, – доверительно сообщила луна. – Так ты бы не отказывался, а?

– Вот еще! – возмутился Питер. – Это мое личное дело, захочу жениться – никого не спрошу.

– Говорят, ты опять взялся за наркоту?

– Ну уж и взялся? Пыхнул пару раз, а что делать-то?

– Возьмись за ум! – поучала луна, неосознанно продолжая увеличивать капитал собеседника. – Уже в высших сферах начали поговаривать, что Питер губят наркотики! Опомнись!

– Уже опомнился, – Питер сгреб новую порцию серебра и зашагал прочь.

– Опомнись! – звенела с высоты луна. – Себя не жалко, то хоть о ней подумай, у поэтов сердце на тончайшей нитке держится! На одном конце сердце, а на другом – звезда любви. Я знаю ее, Ладу Дан. Значит данную, дарованную. И не для того, чтобы такой псих как ты…

– Ладно, – махнул рукой Питер. – Извини, мне, правда, пора.

– Куда? В кабак?

– Почему сразу в кабак? – обиделся Питер. – Сначала к нумизматам, – подумал он, но промолчал. Ссоры с луной не входили в его планы.