Ирина Лобусова - Глаз зеленого дракона (сборник)

— Он глухой. Господин что-то хотел спросить?

— Мне нужно повидать настоятеля.

— Достопочтенный лама-настоятель сейчас занят.

— Чем занят?

— Он ухаживает за своими животными.

— И что же?

— А то, что когда он ухаживает за своими животными, его нельзя отвлекать.

— И все-таки проведи меня к нему.

— Сожалею, господин, но посторонним нельзя посещать внутренние помещения храма.

«Упертый монашек, — подумал Чанг Лу, — такой далеко пойдет», а в слух сказал:

— Разве ты не знаешь, кто я такой?

Монашек осклабился:

— Ну почему же, знаю. Вы господин Чанг Лу, самый богатый крестьянин.

— А, знаешь. Хорошо. Тогда проведи меня к настоятелю.

— Господин Чанг Лу, будь на вашем месте кто-то другой, я давно уже вызвал бы охранников храма. Я выставил бы из внутренних помещений храма любого, кроме вас. Но к вам, господин Чанг Лу, я преисполнен глубокого уважения, и поэтому я осмелюсь предложить кое-что для взаимного согласия…

Чанг Лу этот разговор начал забавлять. Он давно догадался о том, к чему клонит хитрый монашек. Но, будучи и сам человеком достаточно хитрым, он не привык ничего ускорять. Кроме того, постепенно Чанг Лу начал понимать, почему монастырь, все его обитатели во главе с настоятелем, вызывают такую нелюбовь у всех жителей деревни. Сделав вид, что он ничего не понял, Чанг Лу произнес:

— Чего же ты хочешь? Я слушаю. Говори.

— Я могу провести господина Чанг Лу к настоятелю, но…

— Но — что?

— Это будет стоять пять монет.

Чанг Лу ухмыльнулся.

— А настоятель знает, каким вымогательством ты тут занимаешься?

Монашек обиделся.

— Деньги пойдут исключительно на нужды храма! А кроме того, я выгнал бы любого, кроме господина Чанг Лу. Ведь я знаю, что господин Чанг Лу…

— Может заплатить пять монет. Две монеты.

— Пять, господин Чанг Лу.

— Две — и не больше.

— Но, ради исключения и неподобающего времени визита к настоятелю, исходя из всех вышеперечисленных особенностей…

— Две монеты.

— Четыре, господин.

— Я сказал — две.

— Делаю огромную скидку ради глубочайшего уважения, которое я испытываю… Три.

— Я сказал — две.

— Господин не понимает.

— Господин все прекрасно понимает. Две монеты, и не больше. Иначе я пожалуюсь настоятелю. А он послушает то, что я скажу, потому, что я самый богатый крестьянин в деревне.

Монашек вздохнул, вид у него был несчастный.

— Хорошо, господин. Две.

— Одна монета.

— Господин, Будда не велит обманывать! — монашек чуть не плакал.

— Будда не велит заниматься вымогательством в его храме! Одна монета — или я тебе уши надеру!

— Ладно, господин… — хлюпая носом, сопел монашек.

Подбросив на ладони, Чанг Лу бросил одну монету маленькому вымогателю, и следуя по извилистым коридорам внутренних помещений, думал о том, какие тут большие монахи, если такой — самый маленький. Покормив животных, настоятель находился уже в своем кабинете. Именно туда привел Чанг Лу маленький монашек.

Настоятель встретил его с распростертыми объятиями (как и должен был встретить настоятель деревенского храма, живущий на пожертвования, самого богатого крестьянина в деревне).

— Брат Чанг Лу! Давненько ты ко мне не захаживал! Рад тебя видеть, брат! А я тут недавно о тебе думал. Приближаются несколько храмовых праздников. Надеюсь, ты поймешь наши нужды и будешь на праздниках почетным гостем. Мог бы, мог почаще захаживать!

Чанг Лу подумал о том, что, если часто так захаживать, можно и разориться, но вслух свою мысль не сказал.

— Что привело тебя, брат? — слащаво-елейным голосом заискивал настоятель.

— Я не знал о храмовых праздниках, — непонятно почему, вдруг сказал Чанг Л.

— Ничего, ничего, брат, узнаешь! Я все тебе расскажу.

— я хочу узнать, кто такой Будда, — сказал Чанг Лу.

Настоятель опешил. Несколько секунд застывшим взглядом он смотрел на Чанг Лу, пытаясь сообразить, как следует держаться с явно спятившим прихожанином, но очень богатым. Потом, отрываясь от первоначального шока, вызванного вопросом Чанг Лу, настоятель сказал:

— Я не понимаю тебя, брат…

— Я хочу узнать, кто такой Будда, — с ясным непроницаемым лицом сказал Чанг Лу, и взгляд его совершенно не напоминал глаза сумасшедшего, — Я хочу узнать, как человек может достичь состояния буддовости, отрывая от себя всех и вся. Можно ли убить ради желания сохранить незыблемое спокойствие духа? И как достичь состояния Будды, если дух твоей, прежде спокойной, стоит чем-то нарушить, и превращается в бурный поток, как горная река. Вода кажется спокойной и стоячей, но какие расходятся круги, стоит только бросить в нее камень! Как же человек может стать Буддой, если маленький источник раздражения (например, скрип телеги за окном или хруст мыши) способен замутить источник его чистого созерцания? Но по легенде именно человек стал Буддой. Может, все на самом деле было вовсе не так. Поэтому я хочу узнать эту истину. Я хочу узнать, кто такой Будда.

По мере того, как Чанг Лу говорил, настоятелю все становилось ясным. Этот избалованный богач просто сбрендил от обилия собственных денег. Еще бы — столько всего есть, нечего больше желать. Такие, как он, всегда вызывали у настоятеля ненависть и презрение. Думает, что все можно купить. Думает, что если у него есть деньги, значит, ему дозволено все, даже порочить чистое и святое имя Будды. Каждое его слово — кощунство, несмотря на то, что это непроходимый бред. Просто, мразь, прижившийся на готовом. Вот взять бы и отобрать у него все — дом, поле и деньги, да заставить вкалывать на казенном поле, а по вечерам еще подметать в храме двор (как подрабатывают самые бедные жители деревни), сразу бы вылетел у него из головы этот бред. А то сидит тут, денег полно, на работу не пошел (поле-то свое, когда хочет, может на нем работать), и несет всякий бред, думает, что он здесь самый умный. И такому ничего в жизни не довелось испытать. И ничего особенного в своей жизни он не сделал. Ну подумаешь, умерла какая-то там жена. Так сейчас у него, наверное, миллион всяких любовниц. И, раз денег полно, соблазняет невинных девушек. Нет, такие просто не должны жить на земле.

Настоятель вздохнул. Как там ни выходит, а свои мысли ему надо держать при себе и сдерживаться. Не подобает настоятелю высказывать в лицо то, что он думает о ком-то из прихожан. Настоятель должен заботится о своем храме. Должен льстить и заискивать перед теми, кто может дать хорошие пожертвования. Как бы ни мерзко было — это его долг. Поэтому надо сидеть и слушать весь этот бред. И, если этого богача потянуло на ученость… Что ж, он хочет философии и образованности — он ее получит. Настоятель снова вздохнул и расслабился потому, что принял решение. Поднял глаза вверх… Но почему-то ему вдруг стало невыносимым выдерживать ясный и прямой взгляд Чанг Лу.