Елена Лактионова - Свободных мест нет. Рассказы советских времен (сборник)

1988 г.

Это случилось сразу после того треклятого указа…

Вы ж знаете, что тогда по стране творилось. Люди гнали, всегда гнали, шо тут скрывать? А на селе тем более. И тут все кинулись гнать, это ж сами понимаете: не накупишься за такую цену, да еще и нету нигде. А тут хоп! – новое постановление, бешеные штрафы. Да еще лишение свободы. Дело нешуточное. Сколько тогда в лесу выкинутых аппаратов находили – ё-ёй… Такой аппаратик найдешь – бидон, змеевик, холодильник, – слюни текут, как увидишь. И всё это валяется, бо люди бояться стали: себе дороже. Ну так всё равно гнали. Это ж у кого свадьба или проводы в армию, сами понимаете. По радио, правда, модно стало: комсомольская безалкогольная, ах безалкогольная. Да пошли они со своей безалкогольной! Ну, может студенты какие, так хрен с ними: и задница голая, и кутеж особый запрещен был. Дешево и сердито. А устрой на селе их безалкогольную свадьбу, это ж людям будет стыдно в глаза смотреть. Дело ясное.

Так вот, это было сразу после того указа, постановления, закона – хрен его разберет что. Кум сына женил. Года два, как пришел с армии, добрый такой хлопец, работящий. И единственный сын. Был еще малой – так утонул. А про этого все боялись, чтоб в Афганистан не забрали. Нет – пронесло. Пришел здоровый, целый – такой хороший хлопец. И вот жениться надумал. И девку хорошую взял, с нашего села.

И вот, значит, свадьба. Ну, у нас, сами знаете, на Украине свадьба, так свадьба – гуляет полсела. В садку столы стоят, лавки, ворота настежь: заходи гуляй. На столе покупные бутылки водки стоят, ну и, конечно, самогон – ясное дело.

И вот в самый разгар веселья приходят вдруг два милиционера. И откуда их черт принес, хрен знает. Ходили, видно, охотились, бо оба были уже порядком выпивши. А-а, у вас самогон, говорят. Платите штраф. И те бутылки с самогоном берут и выливают прямо на землю. Тут жених подскакивает: что вы делаете? – говорит. Вы штраф сколько нужно берите, мы всё уплатим, но зачем людям праздник портить? Оставьте бутылки. А те выливают и выливают, еще и матерятся, сукины дети. Уже и бутылок не остается. Все с мест повскакивали уговаривают тех милиционеров, деньги суют, а те и сами не знают, чего хотят, – и деньги не берут, ругаются, и всё выливают на землю. Уже и те бутылки, что с магазина, хватать стали.

И тут жених срывается, такая злость его взяла – его понять можно, – хватает со стола бутылку и бьет по голове милиционера. Ну, видно, или удар не рассчитал, или очень разозлился, – выпивши ж. В общем, тот падает замертво. Другой милиционер вырывает из кобуры пистолет и выпускает всю обойму в жениха. Матерь Божья! – такой хлопец! – лежит на земле, крови лужа целая, а тот будто сказился: стреляет и стреляет, пока патроны не кончились.

Шо тут началось! Паника, крики. Дети аж верещат. Невеста как помешанная сидит, не ворохнется. Мать в чужих руках бьется. И тут кум, видя такое дело, хватает со стола нож и втыкает в бок тому милиционеру. Он потом умер в больнице. Когда всё утихло, успокоилось, уже вечереть стало. Смотрят, нет старого батька. Ну, думают, убежал или что. А утром прибегает соседка: старый за сараем на груше висит! Свят, свят! Такое дело…

Когда их хоронили, всё село вышло, столько было цветов, если б вы видели…

Тех двух милиционеров увезли, бо они не наши были, а кума с сыном мы хоронили. Несли оба гроба на руках до самого кладбища, – машины пустые шли. Похоронили рядышком на хорошем месте… Так старая до сих пор не встает, лежит одна в хате: паралич ее разбил, не говорит, не ходит. Невеста бывшая – думали: умом тронется, – ничего, отошла, – ухаживает за ней. Так это ж сами понимаете. Эту свадьбу люди всю свою жизнь помнить будут и детям своим рассказывать станут.

Ёй, шо тогда было! Милиции понаехало, следователи всякие, а кого судить?! Потом будут говорить: перегибы, перегибы. Или: милиционеры дурные были, виноваты. Так-то оно так… Так сами ж понимаете.

1989 г.

По-мальчишески загребая ногами воду и распахнув по-весеннему куртку, Валерий брел по ручьям, и настроение у него было преотличное от внезапно нахлынувшей идеи самому сделать ремонт в их комнатушке (он представил, как обрадуется, вернувшись из больницы, Нинуля), от солнца, так ослепительно бьющее прямо в лицо, и еще от того, что вот он, Валерий, идет нанимать себе работника. В этом было что-то барское и дерзкое.

– Эй, мужики! – окликнул он рабочих в телогрейках, возившихся во дворе ремонтируемого дома. – Штукатур у вас имеется? Халтура есть.

– Штукатуры вон в том подъезде, на втором этаже.

– Отлично!

Переступая строительный хлам, от радостного возбуждения высоко задирая ноги – выше, чем требовалось, и восхищенно озираясь по сторонам: везде что-то лязгало, стучало и рушилось, – Валерий поднялся на второй этаж. Несколько молодых девчонок затирали только что заштукатуренную стену.

– А, штукатуры! – обрадовался Валерий. – Вы-то мне и нужны: халтура есть.

– Что нужно делать?

– Дырка в потолке небольшая, заделать надо.

Девчата молча работали.

«Соображают, что ли», – подумал Валерий.

– Мы на халтуры не ходим, – наконец сказала одна. – Вы зайдите с улицы в парадную, там на лестнице две девушки работают, одну звать Тоня. Может, она согласится.

Валерин пыл немного поугас. Подумаешь: «на халтуры не ходим». Он почему-то думал, что всё это будет быстро и легко: работы-то, в принципе, на пять минут – раствор развести да замазать. Всех делов-то на трешку. Если б у него инструмент был, материал – сам бы сделал.

Тоня, высокая плотная девушка, тоже долго работала молча, услышав бодрую Валерину просьбу. Только мокрый раствор тяжело летел с лесов и шмякался, разбрызгиваясь по цементному полу. Скрежет мастерка о стену гулко звучал по всем маршам лестницы. Валерий даже зябнуть стал.

– Сейчас, подождите, мы спустимся.

Та, которую звали Тоней, спрыгнула с лесов, окинула Валерия взглядом и, счищая с инструментов налипший раствор, спросила, всё еще раздумывая:

– Большая дыра-то?

– Да нет, вот такая.

– Далеко?

– Рядом.

Вторая девушка тоже стала спускаться с лесов.

– Пойдем? – спросила ее Тоня и обратилась к Валерию: – Подождите нас на улице.

Валерий вприпрыжку спустился с лестницы; после сырого холодного вестибюля пахнуло в лицо теплом, свежим воздухом.

«И чего там особенно думать, – размышлял Валерий, – работы-то раз плюнуть. Они что – обе собираются идти, что ли? Это же на двоих надо платить, тут трешкой не отделаешься…»

– Хорошо, мы пойдем, – сказала Тоня, когда девушки вышли на улицу. – Вы подождите, мы приготовим всё.

– Вы много раствору не берите, – заторопился Валерий, – дыра-то маленькая, полведра хватит. Да, в принципе, там и одна справится… – уже потише добавил он.