Иван Грачев - Город мертвецов и другие истории (сборник)

– Вот как? – Она убрала книгу в сумочку, которую я до этого не замечал между сиденьем и стеной автобуса. – Только свой счет я оплачиваю самостоятельно, чтобы у тебя и в мыслях не было закадрить меня.

– Отлично, я хотел сказать то же и про тебя

– Рада, что не придется пить минералку.

Мы рассмеялись и путь продолжился.

За веселым разговором мы проехали не меньше семи остановок. Никто не хотел следить за происходящим снаружи. Я почувствовал такую заинтересованность, которая в мгновение ока прогнала и скуку, и депрессию.

Нелегкая завела нас на окраину центрального района, как раз за Невой, которая как раз очерчивала водной границей средоточие неоновых вывесок от жилых массивов, сплошь состроенных из старых домов, которые, будто детские кубики, были раскиданы в самых неожиданных местах.

Ресторанов и баров было немного, а мимо дверей под вывесками типа «Шаверма» мы со смехом пробегали. Таким образом, наткнулись на крупное сетевое заведение, которое позиционировалось, как бар, но было не таким уютным. В память стучалось любое из тысячи однокомнатных заведений в самом сердце города. Но, сказано – сделано, и мы уже проходим сквозь гарь сигаретного дыма, противного из-за смешанного аромата хорошего и плохого табака, витающего по всему залу. За серыми волнами дыма оказалась небольшая лестница, по ней мы поднялись на этаж «один с половиной», в пустой зал для некурящих. Я ведь даже не спрашивал, курит она или нет, просто направился туда, где не было накурено.

Правда, выяснилось, что заказ нужно делать у барной стойки, поэтому путь был проделан еще дважды, зато теперь можно было расслаблено завалиться на дешевый диван из заменителя и сделать глоток ледяного пива. Она заказала вишневое, я же был немного демократичнее – не признавая всех этих ароматизаторов, выбрал темное. Пропавшая в глубинах памяти ночь давала о себе знать, я ощутил это только после смены микроклимата – тело ныло и слегка почесывалось после жары, один глоток прохладного напитка так сильно ударил по голове, что сразу клонило набок. Оно прокатилось не только по трубе пищевода, но по всему телу – массажем миллионов мурашек. Стоило неимоверных усилий сохранить равновесие на диване.

Как-то случилось, что разговор сошел на нет. Я не чувствовал дискомфорта, ее присутствие, наоборот приободряло меня, вот только единственное, чего мне хотелось по-настоящему – это приобнять ее за плечо, почувствовать ее кожу наощупь. Конечно, такое желание могло быть вызвано эрекцией, чтобы хоть как-то ее оправдать, но зато оно было искренним.

Что чувствовала она, оставалось загадкой.

Черт, вы не поверите, но идиотское свидание закончилось так же, как и началось – мы просидели молча почти час, потягивая пиво и постоянно рассматривая, то друг друга, то интерьер вокруг. Наши глаза не стеснялись, мы не отводили взгляда в искрящиеся моменты пересечений, что говорило о многом, для меня уж точно. Именно так, без слов, без ненужных фраз, признаний и пожеланий.

Все слова остались на улицах Питера, вместе с бесконечным парадом видов северной столицы. Мы слабо улыбались, потягивая ватное пиво в полутьме бара, весь энтузиазм общения закончился, как села батарея у плеера. Да, именно так, – без солнечного света наши аккумуляторы стали бесполезны. Следовала ли за смертью новая жизнь?

Она встала и, взяв сумку, не сказала: «Мне пора, ты классный парень, мне было интересно, бла-бла-бла, но…» и все иже по списку, нет.

Она наклонилась, пряча лицо от моего взгляда в близости, и аккуратно сказала мне на ухо:

– Все было здорово. Еще увидимся.

Не прошептала, не выдохнула томным голосом, а просто «произнесла».

Как же это было эффектно!

Исчезла. Я не пошел вслед.

День был вязким и противным. Понимаю, что это лишь внутри моего собственного восприятия, но ничто на свете не могло меня заставить радоваться этому дождю. Все вокруг, особенно сверстники и те, кто помладше, обезумели в одночасье – толпы парней и девушек высыпали на улицу и принялись чуть ли не плясать под дождем. Я ютился под «козырек» ближайшего кафе, чтобы без того промокшие и пахнущие от пота вещи еще и не промокли до нитки от дождя.

Людская масса бесновалась от радости. Они возносили руки к небу, будто это событие можно было приравнять к чуду религиозного масштаба, хохотали; девчонки скидывали верх, оставляя лишь майки, топы или блузки, а парни старались быть рядом, потому что созерцание было прекрасным, но недостаточно. Неудивительно, что от такого заряда позитива на небе осторожно, даже неловко, проступила маленькая радуга, меж двух девятиэтажек, как небесный мост.

И когда я увидел ее, то мне стало стыдно.

В уборной одного общеизвестного общепита, я снова выудил свою записную книжку, блокнот, и принялся записывать:

«Это занятие и заставляет меня думать, что мои действия имеют некий важный смысл, и, в то же время, я начинаю ненавидеть свое существование, которое привело к тому, что я рад этому бреду. Я стал жестким, меня раздражает почти каждый третий, даже к девушкам стал относиться предвзято, видя в них лишь сиськи-письки на ножках. Что со мной не так?»

Я откинулся к стене, но бачок помешал и по помещению и его кафельным стенам пронесся противный скрип сантехники. Посмотрел на запись и зачирикал ее до полной невидимости, после чего вырвал лист целиком, не жалея даже вчерашние записи.

Я делаю их не для того, чтобы сохранить «на будущее», не для того, чтобы посмеяться над «прошлым собой». В этих записях я пытался выудить того человека, кем я был некоторое время назад. Нужен ли он сейчас? Не уверен.

Но он хотя бы мне нравился.

Времяпрепровождение сводилось к обычному рабочему дню – распорядок, который волей-неволей складывался из массива всех действий, что в совокупности не отличало мою «идеальную работу» от всего, чем приходилось заниматься ранее. Какая разница, чем заниматься – продавать сомнительную технику, впихивать в прокат и в продажу диски с отвратительными фильмами такого же качества – все равно время аккуратно разделяется на периодично выполняемые действия.

Вышел из дома – две минуты сорок шесть секунд до автобуса, который довезет меня до «пункта переодевания» за семнадцать минут, плюс-минус две, в зависимости от обстановки на дороге. Да, у нас есть свой пункт переодевания, который, судя по всему, предназначен не больше чем на пять человек, судя по вечно пустым помещениям. Только унылый охранник, растерявший былую армейскую выправку, вечно провожал взглядом, следя, чтобы никто не задерживался.

Итак, я отвлекся.

Когда я выхожу из невзрачной двери в одном из узких дворов с постоянным запахом плесени и органического мусора, на часах «9:55». Пора приступать к работе. Один из классических маршрутов: три минуты сорок секунд до перекрестка (этот результат выработался не сразу, а лишь после того, как я научился не заблуждаться в неожиданных поворотах домов игривого Петербурга); после этого, я жду от пятнадцати до сорока секунд, пока не загорится зеленый человек с цифрами «0:26» под ногами. Забавно, что вечером времени пешеходам дают ровно вдвое меньше, словно намекая на то, что вечером нужно либо сидеть дома, либо в баре.