Феликс Шведовский - По миру с барабаном. Дневник буддийского монаха

Настоятель провел нас к чайтье с прахом Кумарадживы, и мы почтили ее. Здесь, возле гор под Сианем, Кумараджива приступил к главной миссии своей жизни – переводу Лотосовой сутры с санскрита на китайский язык. Тут впервые возникли иерглифы, обозначающие ее полное имя (Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы, на санскрите – Саддхарма-пундарика-сутра), которые на древнекитайском читаются как «Мяо-Фа-Лянь-Хуа-Цзин», а на японском – «Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё» (что и составляет нашу основную молитву, если прибавить восхваляющую приставку «Наму»). Имена учеников великого переводчика за все десять лет, прожитых им в Сотансы, написаны на огромном красном балдахине под потолком мелкими желтыми иероглифами.

Мы опоздали на обратный автобус и решили пройтись к расположенному неподалеку Гаогуаньскому водопаду. Он окружен мостками и лесенками, чтобы полюбоваться им со всех возможных ракурсов. Мы ходили по ним, ударяя в барабаны. Под водопадом есть небольшая естественная площадка. Стоя на ней, я почувствовал, как будто идет дождь. Наверное, так же и небесный дождь – это брызги водопадов невидимых нашему глазу небесных рек…

12 сентября 1994 г. Гуляем по вечернему Сианю. Всюду огни рекламы, как в центре Москвы. В этом большом городе, бывшей столице, я отдыхаю от долгого путешествия по китайской глубинке.

Поднявшись на эстакаду, замечаем внизу неказистый домик с периодически вспыхивающей вывеской: «Народный театр». Мы решаем пойти туда. Нас бесплатно пустили в грязный зал, вместо пола – асфальт. Народу много. Зрители сидят в шезлонгах, перед каждым – столик. Сбоку от сцены продают чай в «заварных» чашках, орешки, печенье.

На ярко освещенной сцене тем временем разыгрывается оперетта из старинной аристократической жизни. Двигаются актеры так, словно слушают музыку всем телом: как от удара плеткой, они вздрагивают, трясутся их пальцы… Я оказался во власти этой музыки, настолько сильной, что мои руки и ноги, да и само тело уже начали потихоньку приплясывать. Она необычно резкая: звонкая скрипка и громкий барабан.

14 сентября 1994 г. Приехали в Лоян. Отсюда отправимся в Дуаньянь, от которого девять километров до монастыря Ученсы, где Тяньтай написал руководство по медитации «Махасикан».

В Лояне находится тот самый храм Белой Лошади – первое (после ступы Ашоки в Фамене) буддийское сооружение в истории Китая. Перед нами ворота в темно-красной стене, с черной табличкой, на ней золотыми иероглифами выведено название храма. По монастырскому саду гуляют туристы. Между ними снуют монахи – молодые, крепкие, сытые, очень контрастирующие с теми, каких мы видели до сих пор.

Когда мы проводили церемонию в главном храме, за нами пристроилась процессия китайских монахов во главе с патриархом в красной накидке в золотой кирпичик. Они быстро закончили свою церемонию перед алтарем, которая проводится шесть раз в день. Патриарх-настоятель Ши Хаифа – депутат Народного конгресса, один из директоров Китайской Буддийской ассоциации. Общение с ним ограничилось совместной фотографией и получением от него визитных карточек.

Зашли в храм с золочеными фигурами 500 архатов, а затем направились к пагоде. Ступа оказалась на женской части монастыря, и нас поначалу не хотели туда пускать. Молимся в сторону пагоды, виднеющейся из-за забора. Через некоторое время монастырские ворота женской части отворились, но нас встретило полное безлюдье.

Обходя ступу с церемонией поклонения, увидели двух каменных черепах. У них на спинах стоят вертикальные плиты, на которых высечена история пагоды. На прощание к нам вышла-таки монахиня, с восемью маленькими круглыми плешинками в два ряда на бритой голове – это знаки отличия в практике дзэн [23].

15 сентября 1994 г. И вот едем к месту создания «Махасикана».

Моторикша катит нас по сельской местности, то взбираясь по круче, то слетая вниз. Нагруженный рюкзаками, он ползет так медленно, что кажется, пешеходы вот-вот догонят нас. На дороге видим впряженных в телеги людей – это носильщики.

В храме монастыря Ученсы, никому не представившись, провели церемонию. В этом на самом деле нет ничего необычного. Настоящее Место Пути открыто на все стороны света. Место Пути не является чьей-либо собственностью.

В конце церемонии появился настоятель.

Вечером мы участвовали в монастырской церемонии. В отличие от нас, следующих японской традиции, большую часть службы китайцы проводят стоя, на коленях – совсем немного, а на корточки, как мы, вообще не садятся (садятся только в позу лотоса во время дзэн-медитации, но это отдельно от службы). Монахи гуськом обходят храм, славя Амитабху. Заканчивается церемония неожиданно – подношением водки на алтарь (при этом сами монахи ее, разумеется, не пьют).

После службы Тэрасава-сэнсэй совершил неслыханное – раскрыл мешочек с шарирой, который в этом путешествии всегда носит с собой. Он положил на алтарь ковчежцы, которые были вложены друг в друга, не открыл только самый последний, где, собственно, и находится шарира: это нельзя сделать, не поломав его. Но монахам (в отличие от бизнесменов, валом валящих в Фаменсы посмотреть на палец Будды в открытом виде) этого было достаточно – они почувствовали истинное благоговение.

Сегодня день рождения Сэнсэя, и он решил сделать им такой подарок – предоставить возможность максимально приблизиться к мощам Будды Шакьямуни…

16 сентября 1994 г. В четыре часа утра нас разбудил стук деревянной колотушки. Как ни странно, я чувствовал себя выспавшимся.

Весь день идет дождь. Кроме киевского Славы и Андрея, которые пошли искать местные пещеры, все остались в монастыре – кто дописывать дневник, кто досыпать. Харьковский Слава увлечен вращением в ладони пары китайских шариков с музыкой внутри. Делать это довольно сложно – они не должны касаться друг друга. Китайцы уверены, что такое упражнение омолаживает мозг.

Мы расчистили место перед статуей Тяньтая в недостроенном храме и провели церемонию, посвященную Великому Мастеру, ради кого мы и приехали в этот монастырь. Здесь он написал и проповедовал свое знаменитое произведение «Мохэчжигуань» (по-японски – «Махасикан»), что переводится с древнекитайского как «Великое прекращение неведения и постижение сути». Оно является наиболее полным руководством по буддийской медитации, можно сказать, настольная книга любого буддиста, особенно – последователя школы дзэн. Китайцы только недавно начали осознавать значение Тяньтая (или Чжи И), который, основываясь на словах самого Будды, создал первую классификацию всех сутр, до сих пор не превзойденную никем. Согласно этой классификации, Лотосовая сутра – самая главная проповедь Будды Шакьямуни.