Алексей Ефимов - Бездна

Между тем в учительской пусто и тихо. Чудо техники оранжевого цвета смотрит на него маленькими круглыми глазками.

Он набирает 903—903.

«Абонент отключил телефон».

Есть еще номер «Хронографа».

Снова дернув шесть раз стрекочущий диск, он поднес к уху трубку. Трубка пахла женским парфюмом не самого лучшего качества, резким и приторным.

– «Хронограф», здравствуйте! – это был голос Олеси.

– Доброе утро. Могу я услышать Ольгу Владимировну?

Что есть силы ткнувшись в ребра, его сердце замерло.

– Как вас представить?

Он растерялся от столь простого вопроса и не сразу ответил:

– Сергей.

– Минутку.

Простенькая мелодия бодро затренькала в ухе, а он приготовился к тому, что вот-вот услышит звуки отбоя.

– Здравствуй.

По голосу Ольги чувствовалось, что она не выспалась и жутко устала, но голос был твердым.

– Доброе утро. Поговорим?

– Разве не все сказали?

– Когда?

– Вчера. Ах да! Ты, наверное, хочешь спросить, где я была ночью?

– Нет.

– Правильно. Я свободная женщина и ни перед кем не отчитываюсь. Так?

– Да. – Он выдавил из себя это слово.

– Можешь, кстати, не извиняться, не тратить время, а сразу переходить к делу.

Он почувствовал, что ему стало легче: он пропускает самую сложную часть программы, не поддавшуюся на репетициях.

– Я перееду в субботу, – сказал он. – Не против?

– Ладно.

– До этого времени я не буду тебя стеснять.

– Мне есть где жить, не волнуйся. Я вчера, кстати, была у мамы, если тебе все-таки интересно.

В это время в учительскую вошли.

– Я сегодня заеду, возьму кое-что, – сказал он в трубку нейтральным голосом.

– Пожалуйста. Я раньше восьми не буду.

– Пока.

– До свидания, Сережа. Всех тебе благ.

Он положил трубку.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, он поднял глаза и увидел, что на него смотрит Света Корнева, двадцатичетырехлетняя учительница английского, худенькая и некрасивая. Света работает здесь с сентября, ее мужа, майора внутренних войск, перевели из Омска, не клеится у них семейная жизнь (земля слухами полнится), и оттого поглядывает она на учителя русского и литературы, Сергея Ивановича Грачева, который старше ее на целых семнадцать лет. Девушка она умная, начитанная, хорошая, с ней интересно общаться, но, если так можно выразиться, он не воспринимает ее как женщину. Вместо этого он думает о том, что она была бы прекрасной супругой, на все готовой собачкой, ласковой и преданной. Жаль ее. Она не избалована мужским вниманием, с ее-то внешностью. Мужчины клюют на картинку, на красочную обертку, а после рассматривают содержимое – если оно есть. Некоторым все равно, их устраивают телки, у которых нет в голове ничего, кроме мыслей о шопинге и о собственном внешнем, то есть товарном виде.

Света включает чайник и улыбается:

– Доброе утро.

Принудив себя улыбнуться в ответ, он говорит:

– Доброе.

– Будете кофе?

– Спасибо, Светочка, нет.

– А чай?

– Чай буду, – он согласился, решив, что невежливо отказываться дважды.

Света обрадовалась, что-то хотела сказать, но тут в учительскую вошла Лена.

Вяло и обезличено поздоровавшись и толком ни на кого не взглянув, она сразу нашла его взглядом и посмотрела ему в глаза. Замученная она. Невыспавшаяся. Все сегодня невыспавшиеся.

Выдержав конспиративную паузу, она подошла к нему. Она не заметила Свету, которая во все глаза на нее смотрела. Ему почудилось, что Света хочет понять, почему мир устроен несправедливо: почему одни рождаются красивыми, а другие – нет, почему одним достается больше и он с этой женщиной, а не с ней.

Вскипел чайник.

Щелк!

Повернув голову, Лена увидела Свету и, коротко скользнув по ней поверхностным взглядом, сказала Грачеву:

– Доброе утро.

– Привет. Присаживайся.

Она села.

Света переменилась в лице. Бросив взгляд на часы на тонком, почти детском запястье, она не стала пить чай и вышла.

– Как дела? – спросила Лена.

– В общем и целом неплохо. Подыскиваю новое место жительства.

Они говорили так тихо, что никто не мог их услышать, но ему, старому параноику, тем не менее показалось, что их все же услышали.

– Есть успехи?

– Еще не договорился с хозяйкой.

– Хозяйка не против, хоть и обиделась за вчерашнее. Ей тебя ждать?

– Сегодня вечером.

– А завтра?

– И завтра.

Глядя ему в глаза, она подумала о том, что так долго этого ждала, грезила этим каждый день, а теперь не может обрадоваться по-настоящему своему бабскому счастью. Просачиваются горькими струйками мысли о том, что было бы, если бы не вчерашняя встреча у школы. Она хотела бы видеть улыбку Сережи и радость в его глазах, но вместо этого у него вялая мимика и темные круги под глазами. Все случилось так быстро. Им надо справиться с этим, справиться вместе. Чтобы прошлое их отпустило. Чтобы завтра они не чувствовали себя так, как сегодня. Сегодня они чужие друг другу, они не смотрят друг другу в глаза и, кое-как поддерживая общение в вакууме – в центре комнаты, где люди пьют чай-кофе, сплетничают и смеются – пожалуй, ждут не дождутся звонка, чтобы спрятаться на время в своих классах, за строками вечной классики и нотными станами.

После уроков они встретились в его классе.

Когда Лена вошла, он читал сочинения, эти рожденные в муках опусы, и то и дело правил что-то красной шариковой ручкой.

Он чувствовал себя лучше, чем утром. Увидев Лену, он улыбнулся:

– Двадцать лет работаю, а все никак не привыкну. Послушай вот: «Раскольников убил старуху процентщицу не со злости, а ради эксперимента над собой». Классно, да? Свежая мысль. – Он потянулся с хрустом. – Ну ладно. Хватит с меня этого творчества.

– В путь-дорогу?

– Да.

Бросив стопку тетрадей в портфель, он окинул беглым взглядом класс – все ли в порядке, все ли окна закрыты? – и они вышли.

В коридоре они нос к носу столкнулись с Проскуряковой и Штауб.

Была сыграна маленькая школьная пьеска.

«Встреча»

Штауб. Добрый день. ( Сухо здоровается, хотя они виделись не далее чем пару часов назад ).

Проскурякова не смотрит в их сторону. Поджав густо накрашенные губы цвета алого мака, шествует мимо.

Лена. Здравствуйте, Анна Эдуардовна. ( Скользит взглядом по сморщенному личику Штауб ).

Сергей Иванович не издает ни звука. Он уже здоровался сегодня со Штауб, этого более чем достаточно, а Проскурякову он игнорирует, как и она – его.

Штауб. ( через два-три шага, Проскуряковой ). Как им не стыдно? ( Сморщенная головка дергается от избытка чувств ).

Проскурякова ( с гадкой ухмылкой ). Анна Эдуардовна, а вы случаем в молодости не грешили?

Штауб. Галина Тимофеевна, вы… Вы же знаете, что у меня был муж!

Проскурякова ( с издевкой ). И вы не сходили ни разу налево?

Читать дальше