Шамиль Идиатуллин - Rucciя

– Слава богу, – воскликнул Бьюкенен с облегчением. – Магдиев в своем репертуаре: выбрал самый затратный способ для самой невразумительной демонстрации невесть чего. А вы говорите – красный уровень, Харолд. Скорее уж желтый. Я что-то не понимаю?

– Господин президент, – сказал Мачевски, не словами, но тоном подтверждая последнее предположение собеседника. – Бомбардировщик русских – вернее, татар, – возвращается на базу с задания. У нас нет никакой информации о том, какое задание он выполнял, и никаких оснований считать, что это задание он не выполнил.

– И что? – спросил Бьюкенен, и тут же понял, что. – То есть вы хотите сказать, что бомбардировщик мог, скажем, выпустить по нам ракету и лечь на обратный курс? И эта ракета способна достичь каких-то серьезных целей на нашей территории? И, если я правильно понимаю ваше мычание, вы просто не в состоянии обнаружить эту ракету?

– Господин президент, боюсь, что вы правы, – убитым голосом доложил министр. – BlackJack как раз и предназначен к запуску сверхдальних ракет с безопасного расстояния, не позволяющего настичь самолет нашими возможностями противовоздушной обороны. И при некоторых условиях самые современные средства ПВО не могут обнаружить малоразмерную стратегическую ракету даже старого образца, например, типа Kent . Если же речь идет о современных экземплярах…

– Перехватчики в воздух, быстро, – распорядился президент.

– Сделано, господин президент.

– А ПВО ваше слепое?

– Объявлена боевая тревога по всем подразделениям.

– Так. Последний вопрос: это могут быть ядерные ракеты?

– Да, сэр.

– Иисус Христос. Я повторю: у татар – ядерные ракеты? У Магдиева может быть ядерное оружие?

– Такая возможность весьма призрачна, но до конца не исключена, сэр. Ядерные ракеты – штатное вооружение BlackJack . Если у противника есть револьвер, почему бы ему не иметь патронов?

– И я узнаю об этом только сейчас. Иисус. И какой силы эти патроны?

– Парочки хватит, чтобы утопить Манхэттен. А всего в обойме таких ракет дюжина.

– Харолд, вы же министр обороны. Какая, к чертовой матери, может быть обойма у револьвера? Объявляйте красный уровень тревоги.

– Виноват, сэр. Есть, сэр.

– Стоп. Подождите секунду. Какие объекты вы распорядились взять под зонтик в первую очередь?

– В целом Восточное побережье, в особенности – Вашингтон, Нью-Йорк, а также Индиану.

– Понял, спасибо. Но все равно, Харолд, до выхода в красное свяжитесь с начальниками штабов, подскажите им, чтобы они не спеша покинули Белый дом. Просто на всякий случай. А я сейчас попрошу о том же Джереми. О, вот, кажется, он сам весточку подает, – сказал Бьюкенен и потянулся за крякнувшим сотовым телефоном, номер которого знали только его три его помощника.

Но это был не Джереми. Просто Бьюкенен, как и все в мире владельцы аппаратов стандарта GSM , получили текстовый анонс атаки на Белый дом.

Небо Баренцева моря.

12 августа.

Истребители настигли «Юрия Дейнеко» над Баренцевым морем. Пара F-15C , снявшихся с базы 48-го крыла ВВС США в английском Лейкенхезе, вышла в хвост Ту-160 в 22.40 местного времени, когда тот, держась в высотном коридоре три-пять километров (выше и ниже проходили гражданские трассы), двинулся в сторону Белого моря.

Ситуация была вполне однозначной. Ту-160 и Eagle развивали сопоставимую скорость, но истребители были гораздо маневреннее, и главное, они создавались для ведения воздушного боя. Российский бомбардировщик в воздухе был абсолютно беззащитен: проектировщики после долгих размышлений не оснастили его кормовой многоствольной пушкой, поскольку прямое боестолкновение не входило в задачу «Белого лебедя». Его защиту обеспечивали неизбежные истребители сопровождения. Кроме того, не существовало боевой задачи, которая заставила бы Ту-160 войти в зону действия ПВО противника. «Юрий Дейнеко» нарушил оба этих правила, и неминуемо должен был понести наказание.

Невероятная для бомбардировщика скорость и маневренность, а также усиленная система радиоэлектронных помех вряд ли могли спасти самолет. Это понимали и российские, и американские пилоты. Машины вели себя в соответствии с названиями, так что диспозиция напомнила сюжет из программы «В мире животных»: два серых орла не спеша приближались к белому лебедю, который был в несколько раз крупнее преследователей, но не имел ни клюва, ни когтей. Правда, сдаваться лебедь не собирался. Когда компьютер ведущего Eagle доложил о захвате цели, Ту с неожиданной резвостью ушел на разворот с набором высоты. Две ракеты Sidewinder , сорвавшиеся с узла подвески истребителя, последовали за ним, как стальные шарики за магнитом, но в полукилометре от цели клюнули носами, замедлили ход, а потом неожиданно взорвались, ослепив привыкших к сумраку американских летчиков. Электроника обоих истребителей временно взбесилась: связь прервалась, стрелки приборов скакнули на какие-то фантастические значения, а экран бортового компьютера стал коричневым, в тон интерьеру.

Хитро, пробормотал пилот ведущего «Орла» Томми Ла Гардия и повел на себя рукоятку, осторожно заходя бомбардировщику под корму. Джефф Браун, управлявший ведомым истребителем, аккуратно набирал высоту, чтобы взять машину Зайцева в вертикальные клещи. Но когда устройство наведения машины Ла Гардии доложило о готовности к стрельбе, бомбардировщик завалился на левое крыло и упал почти к поверхности моря. Он выровнялся чуть ли не в сотне метров над поверхности воды – и умудрялся маневрировать в кромешной темноте, чуть ли не цепляя клочья морской пены кончиками крыльев. Атаковать из этой позиции оказалось страшно неудобно, захват цели был неустойчивым, ракеты сбивались с толку совсем уж изощренными помехами, с которыми американские пилоты до сих пор не сталкивались. Огонь из пушки также был малопродуктивным. В принципе, результативный угол атаки для Eagle мог достигать двадцати пяти градусов, но при этом самолет катастрофически терял скорость – в отличие от мишени. Так что двадцатимиллиметровые снаряды вспенивали соленую толщу воды, не причиняя вреда ракетоносцу.

А преследование Ту-160 на выбранной им высоте оказалось просто опасным: «Орлы» имели множество достоинств вроде противоштопорной устойчивости и великолепного обзора из кабины, но проигрывали современным российским машинам в мощности и приемистости двигателя, маневренности планера – и вообще в приспособленности к жизненным трудностям. И если неспособность F-15 взлетать с чуть пыльной полосы слабо портила жизнь летчикам, служившим в вылизанной до Англии, то критическое приближение к неспокойной поверхности моря ночью и при встречном ветре грозило серьезными неприятностями.