Шамиль Идиатуллин - Rucciя

Первую из них обнаружил Браун, экономивший свой боезапас. Его машина была перегружена больше, чем «Орел» Ла Гардии, а маневрировать старалась наравне с ним – так что вскоре после начала карусели Джефф обнаружил, что почти выжег горючее, позволявшее рассуждать о точке возврата. Эта точка была вполне милосердной – идя на взлет, пилоты понимали, что в Лейкенхез не вернутся при самом мармеладном раскладе. Этого и не требовалось: рядышком, там, где Скандинавия становилась Кольским полуостровом, располагался аэродром норвежских сил ПВО Варде (откуда, кстати, в Лейкенхез и передали маршрут возвращавшегося Ту-160). Но еще чуть-чуть – и керосина могло не хватить и до Варде.

Быстро обсудив проблему с Ла Гардией, Браун решил сократить дистанцию с татарами до совсем интимной, разом высадить весь боезапас и отправляться в сторону суши независимо от результатов стрельб. Ла Гардия собирался одновременно зайти с фланга и предупредить возможные чудачества бомбардировщика.

У пилотов Ту-160, похоже, сдали нервы. Едва истребители начали падать, разлетаясь, словно два камушка, одновременно пущенные из одной рогатки, BlackJack заложил левый вираж с набором высоты. Браун, обрадовавшись, взял рукоятку на себя: в гонке по вертикали, тем более неярко выраженной, у Ту-160 шансов не было. Но рукоятка, вместо того, чтобы мягко повиноваться, застыла, как приваренная – однако сразу будто сломалась в корне, безвольно болтанувшись в кулаке пилота. «Орел» потерял управление – сразу и безвозвратно.

Если бы истребитель вошел в спутную струю, оставленную бомбардировщиком, в хорошем темпе и устойчивым курсом, его бы в худшем случае сильно тряхануло. Но F-15 попал в мощный турбулентный поток в момент потери горизонтальной скорости – и усугубил положение, включив вертикальную тягу. Машина на долю секунды подвисла, не удерживаемая тягой ни по какому вектору – и тут же была снесена бушующим вокруг невидимым вихрем. Eagle стал живой иллюстрацией к учебнику летного дела – только живости хватило ненадолго. Истребитель встал торчком, скользнул вниз, стремительно выполнил два килевых кувырка – и на третьем врубился в вспененную, но все равно твердую как асфальт морскую воду. Страшный удар выломал правую плоскость, которая вывернулась и стремительно ударила по фонарю. Браун не успел даже испугаться. В голове мелькнула мысль о катапульте. Но эту мысль выбило из головы влетевшее в кабину крыло, которое разрубило пилота почти до пояса. А нейроны мысли мутным облачком вымыла в море ледяная вода, хлынувшая в разломанный самолет.

Томми, заложив вираж, прошел над кипящей водой и как-то сразу понял, что спасать там некого. Внутри у Ла Гардии все заледенело – как леденело, наверное, падающее на глубину тело добряка и рохли Джеффри Брауна. Сквозь этот лед Томми с интересом наблюдал за собой: как он, пилот Ла Гардия, вместо того, чтобы умереть на месте, набирает высоту, связывается с базой, что-то докладывает, выслушивает ответ, бросив короткую реплику, и бросается за бомбером, не обращая внимания на крики диспетчера.

Он собрался зайти с фланга и без затей расстрелять Ту с фланга. Но экипаж BlackJack , видимо, разгадал маневр и врубил форсаж: «Лебедь» заревел, пустил в нос «Орлу» ленту видного даже в темноте черного дыма и стал удаляться от преследователя. Томми сказал несколько испанских слов и тоже усилил тягу. Он знал характеристики BlackJack наизусть и был, конечно, в курсе, что бомбардировщик может развивать скорость до 1,3 тысячи миль в час. Но верить в это было тяжело – особенно с учетом любви русских к вранью по любым поводам, а также того существенного обстоятельства, что паспортные характеристики редко удается подтвердить в повседневной практике – любой автомобилист подтвердит, что лично ему редко удается развить заявленную производителем предельную скорость.

Русские, похоже, если и приврали, то не сильно: Eagle разогнался до 800 миль, предельное на такой высоте и при таком ветре значение, но отставание от BlackJack , похоже, не сократилось, а потихонечку росло. Ла Гардиа испытал острый приступ бешеного отчаяния и сменил ракеты ближнего действия, которых, в общем, уже и не было, на дальнобойные AМRAAM . Первая ракета не взорвалась вообще, голышом канув в море, вторая рванула в нескольких сотнях футов от пылающих сопел Ту-160.

Ла Гардия спокойно, как на компьютерном симуляторе, обошел сферу, в которой мог попасть под осколки. Но на этом ракетный потенциал Eagle иссяк. Собственная точка возврата маячила где-то рядом с кончиком носового обтекателя. А ас Томас Ла Гардия решительно ничего не мог сделать с безоружным наглецом, подло и жестоко унизившим его великую страну и коварно убившим его друга и напарника. В России экипажу BlackJack не удалось бы уйти далеко. Но бесславное завершение перехвата стало бы очередным, хотя и не таким заметным, поражением великой державы, не способной покарать обидчика с первого удара.

Яростные размышления мелькнули в голове Томми, как щетка дворника по ветровому стеклу, и тут же испарились. Ла Гардия коротко и сильно, тут же охрипнув, вскрикнул. Силуэт бомбардировщик перестал удаляться и вообще стал более заметным из-за редких искр, вылетавших откуда-то из-под правого крыла. Похоже, осколки последней ракеты все-таки зацепили «Лебедя».

Если бы Ла Гардия слышал переговоры экипажа «Юрия Дейнеко», и при этом понимал бы русский, ему бы стало совсем хорошо.

– Экипаж, приготовиться к катапультированию.

– Валера, нормально. Вытянем.

– Без разговоров. Тут не танк и не братская могила. Дергаться не будем, просто приготовиться. Паша, что с движками?

– Один накрылся, остальные пыхтят пока.

– Е… Ладно, прорвемся. Короче, предупреждать времени не будет, как выскочите, знайте – это я кнопочку нажал.

– Товарищ полковник, себе нажать не забудьте. Без вас там кисло в «Титаник» играть.

– Разговорчики.

– Виноват. Только не забудьте.

Впрочем, Томми и так видел, что Ту-160 сбавил скорость и слегка набрал высоту. Пилот улыбнулся и нежно погладил пальцем кнопку стрельбы. Шестиствольная пушка Volcano сохранила почти полный боезапас, около девятисот снарядов, но распорядиться ими следовало наверняка. Особенно сейчас, когда не было необходимости торопиться.

Как оказалось, Ла Гардия ошибался. В наушниках щелкнуло, и раздался мужской голос с сильным славянским акцентом:

– Орел, вы приблизились к воздушному пространству Российской Федерации. Предлагаем немедленно изменить курс.

Томми кивнул и открыл огонь. Первая очередь скользнула выше зализанной спины бомбардировщика, который, видимо, сманеврировал – так что вторая цепочка снарядов прошла над правым крылом.